Карим Файзрахманов

Мне кажется, что конкурсному будет сложно обосновать наличие критериев подозрительности у спорной сделки. Действительно суды формально подошли к выяснению обстоятельств совершения спорной сделки, проверив лишь критерий равноценности. Судя по всему, возможность улучшения жилищных условий для работников Крайнего Севера, является обычной отраслевой практикой. Смотреть на эти отношения только через призму равноценности несправедливо, поскольку природа отношений сторон иная. При оспаривании сделки по п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве должны исследоваться все обстоятельства  совершения сделки. Кроме того, если подтвердится, что цена сделки не превышает 1 процента стоимости активов должника, то она в принципе должна подпадать под исключение в силу п. 2 ст. 61.4 закона о банкротстве.

Стоит согласиться с тем, что п. 9 Обзора от 29.01.2020, на который ссылались нижестоящие суды, не совсем применим к данному спору. Данный пункт касается вопроса обоснованности финансирования должника путем займов (а не путем вкладов в уставный капитал) в начальный период осуществления должником предпринимательской деятельности. В рассматриваемом же деле ситуация другая. Но такая ошибка явно недостаточна для того, чтобы констатировать существенное нарушение, которое было бы основанием для отмены актов нижестоящих судов. Необходимо дождаться мотивировочной части комментируемого определения, поскольку содержащиеся в нем выводы могут оказать значительное влияние на включение требований банков в реестры требований кредиторов и существенно ухудшить положение «непрофильных» кредиторов.

1 июля 2023 года было опубликовано долгожданное постановление СКЭС ВС РФ по делу «Аванд Капитала», в котором была разъяснена необходимость отнесения расходов по уплате налога на прибыль с продажи имущества должника в состав третьей очереди РТК. Для разрешения этого вопроса судьи ВС РФ даже приостанавливали рассмотрение спора для направления запроса в Конституционный суд РФ. Налоговая настаивала на необходимости включения данных расходов в состав пятой очереди реестра текущих платежей, в то время как конкурсный управляющий считал, что уплата налога должна производиться за счет имущества должника, оставшегося после удовлетворения включенных в реестр требований кредиторов. На мой взгляд, положительно то, что ВС РФ вместе с Конституционным судом РФ внесли хоть какую-то определенность и попытались найти компромиссное решение, хотя могли просто занять пробюджетный подход и отнести налог к текущим. С другой стороны, справедливы замечания коллег, которые ставят под сомнение саму возможность получения какой-либо прибыли банкротом. Единственная цель реализации конкурсной массы — произвести расчеты с кредиторами, а не получить прибыль. Вторая проблема связана с тем порядком, который установил ВС РФ для включения этих требований в реестр. Управляющий должен сам рассчитать налог, подать декларацию, зарезервировать средства и внести изменения в РТК. Это несколько выбивается из заявительной концепции включения требований в реестр, а самое главное, что сейчас те управляющие, которые не знают об этой практике, рискуют быть привлеченными к ответственности за некорректные расчеты при реализации имущества должника.

Указанное говорит о том, что суды все еще находятся в процессе «калибровки» судебной практики по п. 3.1 закона об обществах с ограниченной ответственностью, предусматривающей возможность привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по долгам недействующего юридического лица. Толчком для развития этой практики стало принятие Конституционным судом РФ широко известного Постановления № 20-П, в котором была сформулирована позиция о том, что неосуществление контролирующими лицами ликвидации при наличии долгов перед кредиторами может свидетельствовать о намеренном пренебрежении контролирующими лицами своими обязанностями, попытке избежать рисков привлечения к субсидиарной ответственности.

С учетом этого, дело Костомаровой С. А. и Слесарчука В. Н. является неким логическим продолжением ранее высказанного Экономколлегией подхода. Насколько правилен этот подход, сказать сложно. С одной стороны, понятны аргументы про принципы имущественной обособленности юридического лица, стабильность гражданского оборота. С другой стороны, не до конца ясно, почему нельзя распространить презумпцию, установленную в Постановлении № 20-П, и на предпринимательские отношения. Откровенно говоря, кредиторам-предпринимателям не легче доказывать тот факт, что исключение из ЕГРЮЛ недействующего юридического лица стало следствием неразумных и недобросовестных действий ответчика.

Завод пытался убедить суды в том, что раз решение в указанной части нарушает мораторий Правительства РФ, то это противоречит публичному порядку, что является основанием для отмены решения третейского суда. Судья ВС РФ Павлова согласилась с этим подходом и передала жалобу завода на рассмотрение «тройки». Несмотря на то, что третейский суд действительно не должен был взыскивать неустойку за период действия моратория, на мой взгляд, данное нарушение не противоречит публичному порядку

Недавно на одной из конференций в шутку спросил у коллег: знают ли они, как в аудитории отличить литигаторов от тех, кто судами не занимается? Мы оглядели друг друга и единодушно признали, что у всех присутствующих, в отличие от нарядной аудитории, рюкзаки за спиной, почти ни у кого нет галстуков и вид как «после второго бокала пива». Если серьезно говорить о том, как должен выглядеть юрист в суде, то мое мнение таково: его вид должен отвечать контексту и не отвлекать суд от работы. Демократичная сдержанность – отличный выбор, если вы собрались в суд.