Любовь Махлай

В данном деле ВС РФ справедливо распространил презумпцию, предусмотренную подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве, к делам, когда иск о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности подается кредитором вне рамок дела о банкротстве — в случае исключения юридического лица из реестра как недействующего. Однако особенностью данного дела по сравнению с другими подобными делами является то, что требования кредитора вытекают из привлечения исключенного общества к субсидиарной ответственности (в других делах были долги из обычных гражданских правоотношений: аренда, заем и т.п.). ООО «Миропак Групп» в составе общего собрания участников одобрило сделки, направленные на вывод активов банка, за что было привлечено к субсидиарной ответственности.

Это вызвано тем, что для начала нижестоящим судам необходимо установить, является ли первоначальная сделка недействительной и по какому основанию. Если суды придут к выводу, что сделка нарушает запрет на отчуждение имущества, и потому недействительна на основании статьи 174.1 ГК РФ, установление скрытой картотеки для подтверждения выхода сделки за пределы ОХД уже не будет иметь существенного значения. Тем не менее, скрытая картотека – важный и, пожалуй, базовый инструмент в руках АСВ для доказывания выхода сделки за пределы ОХД. В практике крайне редко встречаются случаи, когда участникам спора удалось опровергнуть наличие в банке скрытой картотеки. Важный момент – для того, чтобы картотека считалась скрытой, нужно, чтобы платежные поручения были не исполнены именно по причине недостаточности денежных средств на корреспондентском счете должника (подп. 1 п. 5 статьи 189.40 Закона о банкротстве). В определении ВС РФ напомнил свою позицию, что, пока не доказано иное, недостаточность денежных средств предполагается в силу того, что поручения клиентов остаются неисполненными.

Особого внимания ВС РФ заслуживает аргумент апелляционного суда, что нельзя возлагать бремя доказывания реальности субподрядных отношений на цессионария, так как отсутствуют доказательства аффилированности цессионария, а цедент ликвидирован. Такая позиция апелляционного суда создает почву для злоупотреблений: аффилированные лица могут уступать мнимую задолженность на внешне независимых лиц, чтобы избежать необходимости представлять дополнительные доказательства реальности отношений.

Получалось, что вместо корпоративных требований у участников возникали обычные требования, как у независимых кредиторов, что было очевидно несправедливо. Необходимо было соблюсти баланс интересов: отнести на участников риски предоставления компенсационного финансирования — понизить их требования в очередности погашения. В результате обобщения практики в 2020 году был выпущен основополагающий акт в сфере субординации — Обзор по субординации, в котором определены критерии для субординации и права субординированных кредиторов. Схемы компенсационного финансирования разные, поэтому субординация применяется не только к участникам должника, но и к иным контролирующим должника и аффилированным с ним лицам. Например, в данном деле заявитель не был участником общества — его требование субординировали, потому что он был аффилирован с должником (брат участника общества). При этом субординация не лишает кредиторов прав, предоставляемых лицу, участвующему в деле о банкротстве, о чем прямо сказано в пункте 14 Обзора по субординации, который нижестоящие суды почему-то не применили. ВС РФ исправил эту ошибку. Надеюсь, что благодаря этому делу нижестоящие суды будут внимательнее относиться к таким важным документам как Обзор по субординации.

ВС РФ не согласился с позициями нижестоящих судов по обоим основаниям. В отношении субсидиарной ответственности за невозможность погашения требований кредиторов ВС РФ напомнил: если не доказаны презумпции из п. 2 ст. 61.11 закона о банкротстве, нужно установить всю совокупность обстоятельств, необходимых для привлечения к субсидиарной ответственности. Одно из них — виновное поведение КДЛ. Примечательно, что в рассматриваемом определении ВС РФ ориентируется на общие правила ответственности лиц, определяющих действия юридического лица (ст.ст. 53, 53.1 ГК РФ, Постановление Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 года № 62). В частности, ВС РФ обращает внимание судов, что следует устанавливать в действиях КДЛ признаки недобросовестности и неразумности.

До 2013 года пункт 1 статьи 181 ГК РФ связывал начало течения срока исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки с днем начала исполнения такой сделки, а не с осведомленностью истца. Правило об исчислении срока исковой давности по ничтожным сделкам с момента, когда лицо, не являющееся стороной сделки, узнало или должно было узнать о начале ее исполнения, введено законом от 07.05.2013 года № 100-ФЗ. В пункте 9 статьи 3 данного закона указано, что новые сроки исковой давности и правила их исчисления применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 01.09.2013 года. В рассматриваемом споре срок исковой давности к 01.09.2013 года истек. Следовательно, правило об исчислении срока исковой давности с момента осведомленности истца применяться не должно.