Ольга Елагина

Как усматривается из судебных актов по делу о банкротстве Смоленского банка, лицами, которые являлись покупателями объекта недвижимого имущества, в один день также были приобретены и иные объекты недвижимого имущества у банка. Правда стоимость этих объектов была ниже и сделки с другими объектами не были признаны недействительными с учетом того, что при оценке каждой сделки как совершенной в рамках обычной хозяйственной деятельности судами использовался критерий сравнения стоимости отчуждаемого имущества со стоимостью активов банка на предмет превышения 1%. Что касается комментируемого спора, то, учитывая стоимость объекта, который являлся предметом спорной сделки, нельзя однозначно установить, что не превышен 1% от стоимости активов, поскольку, как следует из определения ВС РФ, отчетность о стоимости активов могла не соответствовать действительности.

Применительно к торгам, проводимым в соответствии с действующим законом о банкротстве, схема «таран» выглядит таким образом, что одним участником взвинчивается цена, однако он в итоге отказывается от приобретения имущества, и имущество приобретается участником, который был вторым на торгах. В данном случае, очевидно, что разновидность «тарана» была реализована в интересах залогового кредитора, который получил возможность приобрести имущество по заниженной цене. В комментируемом определении Верховным судом было установлено недобросовестное воздействие на торговые процедуры со стороны участников, которые заняли первое и второе место на торгах, в связи с чем торги признаны недействительными, и на разрешение арбитражного суда первой инстанции направлен вопрос исключительно о последствии недействительности торгов.Закон о банкротстве запрещает заключение договора о продаже имущества, чье ценовое предложение оказалось третьим или четвертым.

При представлении разумных и логичных объяснений, доказательств со стороны привлекаемого к субсидиарной ответственности лица бремя доказывания должно перейти к заявителю, то есть к арбитражному управляющему. Разумеется, оценка доводов ответчика по иску о субсидиарной ответственности производится судом. Отражение результатов оценки в судебном акте является проявлением дискреционных полномочий суда, но усмотрение суда не может носить произвольный характер. В основе оценки доводов и доказательств должны лежать принципы разумности и справедливости, а также действия того или иного лица должны оцениваться и с точки зрения здравого смысла.

То есть должник произвел исполнение решения суда, на основании которого с должника были взысканы денежные средства в пользу кредитора по сделке, совершенной и исполненной задолго до введения процедуры банкротства. При таких обстоятельствах нельзя не согласиться с Верховным судом, что добросовестный кредитор, у которого имеется в наличии вступивший в законную силу судебный акт о взыскании с должника денежных средств, не должен нести бремя по дополнительной проверке состояния контрагента, принимая от него добровольное исполнение на основании судебного акта, а не платежи по сделке. То есть, как разъяснил Верховный суд, в данном случае не подлежал применению критерий осведомленности, который применяется для оценки именно сделок, оспариваемых по основанию предпочтения, и, как следствие, для периода расчета процентов по ст. 395 ГК РФ.

Верховный суд РФ напомнил, что рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию. Думаю, со мной согласятся многие коллеги, что зачастую суды апелляционной инстанции в аналогичных ситуациях, когда при рассмотрении дела судом первой инстанции не были учтены все доказательства и существенные обстоятельства, также оставляют без внимания неисследованные доказательства, указывая, что доводы стороны направлены исключительно на переоценку уже установленных обстоятельств. При этом суды апелляционной инстанции повторно не исследуют обстоятельства спора с учетом тех доказательств, которые очевидно проигнорированы судом первой инстанции и не оценивают, каким образом эти доказательства и обстоятельства могли повлиять на исход спора.

Главное отличие сальдирования от зачета состоит в том, что зачет – это сделка, то есть требуется совершение сторонами такой сделки определенных действий, направленных на прекращение обязательств, а сальдирование лишь подтверждает прекращение обязательств и соотносит, «фиксирует» баланс взаимных обязательств сторон. Тенденция снятия запрета на зачет и «разрешение» ВС РФ применять сальдирование начиналось с лизинга, и постепенно перечень обязательств, для которых допустимо сальдирование, расширялся в правоприменительной практике. О возможности применения сальдирования в подрядных отношениях уже имеется достаточно обширная судебная практика. Наиболее интересным представляется то обстоятельство, что фактически ВС РФ указал на то, что арбитражный управляющий в некоторой степени допустил злоупотребление правом, так как с помощью оспаривания сальдирования как сделки с предпочтением (зачета) предпринял попытку установления имеющих значение для другого спора обстоятельств.

Принимаемый по итогам такого дела судебный акт содержит указание на обоснованность или необоснованность конкретных сумм доначислений. Когда суд делает вывод об обоснованности доначисления сумм налога налогоплательщику-юридическому лицу за какой-либо период, он не привлекает к участию в деле в качестве самостоятельных участников процесса лиц, которые осуществляли руководство организацией в периоды, за которые произведено доначисление. Бывшие директора, а также участники юридического лица и иные контролировавшие деятельность компании лица, как правило, не отслеживают дальнейшую судьбу организации и судебные процессы, в которых участвует компания. На практике получается ситуация, когда суд признает доначисления в той или иной сумме обоснованными и налоговый орган далее обращается в арбитражный суд с заявлением о признании компании-должника банкротом, основываясь на вступившем в законную силу судебном акте о признании недоимки законной.