Сергей Шевченко

Позиция Верховного суда РФ при итоговом рассмотрении не должна изменить сформировавшуюся судебную практику по вопросу оспаривания цепочки сделок, совершенных с единым умыслом. В своем итоговом определении Верховный суд РФ укрепит сформировавшуюся позицию по оспариванию цепочки сделок, сделав акценты на ряд обстоятельств, которые в совокупности могут свидетельствовать о том, что несколько составных сделок представляют собой единую сделку по выводу ликвидного актива.

Изложенная Верховным судом правовая позиция в целом направлена на формирования единообразия судебной практики в части определения характера текущего требования кредитора по отношению к должнику, не находящемуся в процедуре банкротства в период действия моратория. Верховный суд РФ в своем определении, ссылаясь на п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 года № 63, указывает на необходимость определения характера взаимоотношений сторон, а именно каким образом в договоре урегулирован порядок оплаты исполнения обязательства. Из определения Верховного суда РФ следует, что для квалификации требования в качестве текущего в период введения моратория должник должен допустить просрочку по договору, заключенного на условиях систематической оплаты за определенные периоды, то есть в рамках длящихся отношений между сторонами. Аналогию Верховный суд РФ проводит с обязательствами, связанными с пользованием водой, газом, по оказанию коммунальных услуг. Только при указанных обстоятельствах требование кредитора при введении моратория будет являться текущим, в связи с чем последний сможет начислить неустойку по отношению к должнику, не находящемуся в процедуре банкротства.

Предварительно следует отметить, что в настоящий момент действующее законодательство, в частности ст. ст. 383 и 388 ГК РФ, не содержит прямого запрета на уступку права требования излишни либо необоснованно уплаченного денежного штрафа в бюджетную систему РФ. Важно, что в анализируемом случае производство о привлечении к административной ответственности было прекращено за отсутствием состава правонарушения. При таких обстоятельствах представляется, что административный штраф в принципе утрачивает свой публично-правовой характер. Между тем, из текста анализируемого судебного акта вполне вероятно, что Верховный суд встанет на сторону заявителей кассационной жалобы. В таком случае, на мой взгляд, избранная Верховным судом позиция негативным образом отразится на хозяйственном обороте и правоприменительной практике, поскольку без каких-либо законодательных оснований ограничит оборот прав требований, вытекающих из публичных обязательств в виде уплаченного денежного штрафа. По сути Верховный суд в своем определении может создать новую норму, исходя из которой оборот вытекающих из публичных обязательств прав требований в виде уплаченного денежного штрафа станет невозможен либо затруднителен, что расходится с ранее упомянутыми правилами ст. ст. 383 и 388 ГК РФ.

К ключевым выводам, изложенным в комментируемом определении Верховного суда РФ, следует отнести автоматическое включение требования граждан, вытекающих из зарегистрированных договоров участия в долевом строительстве, в реестр застройщика при исключении данного требования в судебном порядке на основании заявления управляющего (иного заинтересованного лица). Кроме того, Верховный суд РФ, руководствуясь целями создания публичной организации — фонда развития территорий — фактически возложил на фонд обязанность проявлять должную осмотрительность, иначе содействие участникам строительства, обратившись к реестру недвижимости, и установить, что реестр застройщика сформирован управляющим с нарушением положений пункта 3.1 статьи 201.4 закона о банкротстве. В заключении Верховный суд РФ указал, что положения нормы абз. 3 п. 3.1. ст. 201.4 закона о банкротстве являются дополнительной гарантией защиты интересов гражданина, не свидетельствуют об установлении заявительного порядка совершения учетно-регистрационных действий в реестре застройщика и не отменяет обязанность управляющего по самостоятельному формированию соответствующей части реестра.