НСПАУ

Вместе с тем, представляет повышенный интерес указание на то, что судебный акт считается вынесенным о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, не только тогда, когда он прямо затрагивает их, но и при наличии косвенного влияния, в частности применительно к банкротству — когда такой судебный акт содержит некие предписания, которые могут поставить одного из кредиторов должника в более выгодное положение по отношению к другим кредиторам, например изменить очередность удовлетворения требований в деле о банкротстве одного из кредиторов, который до этого находился в равных с остальными условиях, что в дальнейшем повлияет на порядок распределения средств. Такое толкование, безусловно, расширит возможности арбитражного управляющего и независимых кредиторов по обжалованию чужих судебных актов (особенно в судах общей юрисдикции).

Однако позиция из п. 30 Обзора, на мой взгляд, не заслуживает столь пристального внимания, так как по сути здесь ВС РФ проводит очевидную аналогию судебных расходов и расходов на арбитраж (третейское разбирательство) и делает закономерный вывод о том, что расходы на арбитраж, понесенные после возбуждения дела о банкротстве, будут текущими со ссылкой на разъяснения п. 16 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 года № 63.

В силу пункта 5 статьи 46 закона об ООО, суд отказывает в признании сделки недействительной, если не будет доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что сделка является крупной, а согласие на ее совершение отсутствует. В судебных актах судов нижестоящих инстанций отсутствуют выводы о том, что ответчик в лице конкурсного управляющего (организатора торгов) знал или должен был знать о данных обстоятельствах. Даже если бы конкурсный управляющий решил проверить, не является ли для лица, подавшего заявку, сделка крупной, он не просто не может, он не имеет права это делать, поскольку подпункт 19 пункта 11 статьи 110 закона о банкротстве прямо запрещает требовать от заявителей какие-либо иные документы и сведения, кроме тех, что прямо предусмотрены законом. Пункт 12 указанной статьи, где закреплены поводы для принятия решения об отклонении заявки и об отказе в допуске к торгам, также подобных оснований не содержит.

Эта новость является очень важной для профессионального сообщества арбитражных управляющих, поскольку рассматриваемый нормативно-правовой акт фактически предусматривает фундаментальное изменение системы выбора и предоставления кандидатуры АУ для ведения процедуры банкротства. В настоящее время в соответствии с законом о банкротстве и основными положениями закона о саморегулировании советующие полномочия предоставлены саморегулируемым организациям. Предлагаемый проект предусматривает перераспределение этих полномочий и создание некой системы торга баллами на площадке ФНС. В предлагаемой редакции профессиональное сообщество не поддерживает указанный нормативно-правовой акт. Мы полагаем, что если и должна создаваться некая система рейтингования на основе каких-то показателей, то только с учетом мнения профессионального сообщества. Мы готовы к сотрудничеству с ФОИВами, готовы представить свою экспертную поддержку и считаем, что в любом случае в рамках оценки процедуры регулирующего воздействия в настоящее время дана отрицательная оценка данному нормативно-правовому акту как со стороны профессионального, так и бизнес-сообщества. 

В целом, предлагаемая система противоречит позиции Государственно-правового управления Президента РФ, которая была представлена в отношении проекта ФЗ №1172553-7 об отсутствии целесообразности применения бальной системы расчетов при выборе арбитражного управляющего, в принципе. Помимо этого, проведенный анализ проекта свидетельствует также о наличие в данном документе не менее пяти коррупциогенных факторов. В этой связи мы считаем, что проект не может быть поддержан в предлагаемой редакции.

Полностью поддерживаю позицию ТПП РФ. Попытка рейтингования арбитражных управляющих на основе таких критериев, как объем погашенных требований, срок процедуры и выручка от реализации активов, которые зависят не только и не сколько от управляющего, а от различных внешних факторов (экономическая ситуация в стране, конъюнктура рынка, регион должника, состояние имущества на момент входа в процедуру, конфликтность самой процедуры банкротства и так далее), приведет к совершенно необъективным результатам. Например, самые значимые действия управляющего - это возврат выведенных должником активов в конкурсную массу, но, как правило, это происходит после длительных судебных процедур. Получается, что управляющий, который не столкнулся в своей процедуре с такой проблемой, продаст активы быстрее, и получит больше баллов при прочих равных, что совершенно несправедливо. Хотел бы также отметить и приветствовать тот факт, что данная позиция ТПП РФ выработана по результатам консультаций профильного комитета палаты с представителями профессионального и научного сообщества.

ВС РФ еще год назад выработал подход, в соответствии с которым информация, содержащая персональные данные физического лица и в отсутствие его согласия на ее передачу выдается финансовому управляющему только при наличии в резолютивной части судебного акта об утверждении управляющего указания на истребование сведений у соответствующего органа власти и выдачу этих сведений финансовому управляющему на руки. А если такое указание отсутствует —управляющий должен обратиться с ходатайством в суд в деле о банкротстве, тот рассматривает его без судебного заседания и может вынести определение о запросе интересующих сведений (определения ВС РФ от 23.06.2022 года № 305-ЭС21-24609, от 16.03.2023 года № 305-ЭС21-20169(4). Собственно говоря, именно на эту правовую позицию в данном деле ссылался суд округа, отменивший судебные акты нижестоящих инстанций, вынесенные в пользу финансового управляющего.

Вопросы, рассматриваемые автором статьи, на сегодняшний день являются крайне актуальными как для профессионального сообщества арбитражных управляющих, так и для всей системы несостоятельности (банкротства) в нашей стране. Важнейшим фактором, обуславливающим эффективность процедур банкротства, является независимость арбитражного управляющего. Между тем, сложившаяся система привлечения арбитражных управляющих к административной ответственности, оказывает существенное отрицательное влияние на обеспечение указанной независимости. 

При этом основным источником для выплаты процентов является продажа имущества на торгах, а самым распространенным доводом лиц, возражающих против выплаты управляющему, — что в такой продаже нет его заслуг, следовательно, его не за что премировать процентным вознаграждением. Поэтому можно только приветствовать, что в данном определении ВС РФ высказался отрицательно против такого подхода и указал, что нужно учитывать весь комплекс мероприятий, выполненных арбитражным управляющим в процедуре. Думаю, что это позволит снизить число отказов управляющим в выплате процентов (или уменьшения размера). Второй тезис ВС РФ также позволит учитывать вклад управляющих пусть и в виде частичного погашения требований кредиторов наряду с платежами от третьих лиц, и, как я понимаю, выплачивать им процентное вознаграждение пропорционально объему тех требований кредиторов, что были погашены из конкурсной массы.

Представляется верным для определения предельного размера компенсационной выплаты применительно к одному случаю причинения убытков исходить из того, что, если при ведении одной процедуры банкротства арбитражный управляющий неоднократно не исполнил или ненадлежащим образом исполнил свои обязанности, что привело к причинению убытков, имеет место один случай причинения убытков. Иное толкование закона не соответствует принципам формирования и расходования компенсационного фонда саморегулируемой организации арбитражных управляющих, нарушает права третьих лиц – кредиторов и других членов СРО АУ – арбитражных управляющих.

Это пресечет возможность различного толкования норм закона о банкротстве на практике и, как следствие, случаи привлечения арбитражных управляющих к административной ответственности за неопубликование. Надеюсь также, что те управляющие, которых уже привлекли к ответственности по данному основанию, смогут пересмотреть соответствующие судебные акты по новым обстоятельствам. Кроме того, этот подход позволит несколько сократить расходы на процедуру банкротства для гражданина-должника, что тоже немаловажно. В моменте эти расходы, как правило, несут сами управляющие и лишь потом возмещают за счет конкурсной массы, при большом количестве процедур одномоментно такие расходы могут составлять существенную часть бюджета на процедуры. Кроме того, подобные непогашенные текущие расходы не списываются по итогам процедуры и для малообеспеченных должников, у которых нет имущества, сохраняется обязательство из возместить управляющему.

От ВС можно ожидать позиции, которая позволит добросовестным управляющим получить процентное вознаграждение в ситуации , когда формально прекращение дела вызвано погашением требований кредиторов со стороны третьих лиц (за которыми, как правило, стоят КДЛ), но при этом в процедуре управляющий сам погасил часть задолженности. Это важно для практики, поскольку, во-первых, позволит пресечь подобную недобросовестную схему «по лишению» управляющего процентов, а во-вторых, очевидно, что в такой ситуации управляющий также внес вклад в погашение, и этот вклад должен быть оценен. Кроме того, возможно, в свете дел «Волжского терминала» и «Аткарского МЭЗ» ВС РФ выскажется (надеюсь, что критически) и по выводам нижестоящих инстанций о том, что продажа имущества должника с торгов и последовавшее погашение части требований кредиторов не обусловлены принятием АУ каких-либо исключительных, отличающихся по объему и характеру от обычно выполняемых мер по пополнению конкурсной массы.

Национальное  объединение СРО арбитражных управляющих не поддерживает данную инициативу правительства и даже считает ее ошибочной. Арбитражные управляющие при проведении процедур банкротства действуют в рамках интересов должника, кредиторов и общества. То есть выполняет публично-правовую функцию, что также подтверждается позицией Конституционного суда (Постановление № 12П). И в этой связи все действия, которые осуществляет арбитражный управляющий в ходе процедуры банкротства, направлены на достижение публично-правовой цели, в том числе и получение сведений из ЕГРН. Эти сведения необходимы для эффективного проведения процедуры банкротства. Поэтому в данном случае статус АУ в отношении получения этих сведений по сути равен статусу органов государственной власти. И, соответственно, расходы на получение таких сведений не могут быть возложены на управляющего, поскольку он действует не в своих интересах. А что касается возложения этих расходов на конкурсную массу, то здесь, во-первых, происходит нарушение логики, поскольку из конкурсной массы удовлетворяются также требования и ФНС (то есть государства). И получается, что государство и бюджет недополучат эти средства. И, во-вторых, возложение таких расходов на бизнес в текущей экономической ситуации также не может быть поддержано.

Росреестром не решена проблема, поскольку не обеспечено получение АУ сведений из ЕГРН в электронном виде. В ответе Росреестра не указано, когда доработка системы будет завершена, и предлагается управляющим получать сведения из ЕГРН в бумажном виде путем обращения в МФЦ. А если учесть, что арбитражный управляющий ведет большое количество дел о банкротстве (иногда они исчисляются сотнями), физически просто невозможно таким образом получать сведения. И, как мы указывали в нашем обращении, сохранение подобного порядка получения сведений приведет к затягиванию сроков банкротства по всей стране, а также к увеличению расходов бюджета. Решением мы видим разрешение АУ получать доступ к информации как юридическим лицам, а не физическим. Почему эта проблема не может быть решена — для нас неочевидно.

Радикальное изменение существующей системы несостоятельности в тех политических и экономических условиях, в которых мы с вами находимся, сопряжено с большим количеством рисков. Да, действительно, изменения в законе о банкротстве необходимы, но они сейчас не должны носить радикальный концептуальный характер и вполне могут быть реализованы путем внесения отдельных законопроектов. Такие изменения должны коснуться регулирования имущественной ответственности арбитражных управляющих, расширения реабилитационной направленности института банкротства (это возможно сделать путем расширения главы 2 закона о банкротстве). И также нужен блок поправок, касающийся совершенствования процедуры реализации имущества должника. Вот этих трех блоков поправок будет достаточно для того, чтобы стабилизировать существующую систему несостоятельности.

Ранее аналогичная жалоба поступала в прокуратуру и по результатам ее рассмотрения было установлено, что действия и СРО, и арбитражного управляющего соответствуют закону. Поскольку абзацем 9 пункта 1 статьи 20.3 закона о банкротстве установлено, что привлекаемые арбитражным управляющим лица должны быть обязательно аккредитованы в СРО. В указанной норме права приведен соответствующий перечень лиц, но вместе с тем можно сделать вывод о том, что этот перечень не является исчерпывающим. Законом о банкротстве предусмотрено, что саморегулируемые организации обязаны разрабатывать стандарты и правила профессиональной деятельности и, соответственно, арбитражный управляющий в своей деятельности также обязан руководствоваться как законом о банкротстве, иными законами, так и указанными документами. И вот в этих правилах или стандартах СРО вправе предусмотреть дополнительные перечни лиц, которые также должны пройти аккредитацию для того, чтобы арбитражный управляющий мог их привлечь для обеспечения возложенных на него обязанностей в деле о банкротстве.

При аккредитации указанные лица проходят дополнительную проверку. Вместе с тем, задачей антимонопольной службы является недопущение ограничения конкуренции на рынке. Соответственно, поскольку нормы закона о банкротстве являются в данном случае специальными, то подлежат применению именно они. И здесь также хочется затронуть вопрос компетенции антимонопольной службы. На мой взгляд, осуществляя соответствующую проверку, антимонопольный орган выходит за рамки своей компетенции. Здесь можно привести аналогию спора, который рассмотрел Верховный суд в деле А34-2459/2020, где очень хорошо расписаны различные цели и задачи антимонопольного законодательства и законодательства о банкротстве.

По логике законодателя, это должно привести к сокращению правонарушений с их стороны и повышению эффективности процедур банкротства. Однако, статистика свидетельствует о том, что ключевые показатели эффективности процедур банкротства не повышаются.

Мы считаем, что принятие законопроекта в существующей редакции не решит проблемы банкротства. А с учетом экономической и политической ситуации, напротив, приведет к возникновению новых проблем. Поскольку если оценить последствия принятия закона на практике, то мы получим разрушение системы саморегулирования сферы арбитражного управления, системы саморегулирования в сфере реализации имущества должника, ликвидацию механизма выбора и утверждения арбитражного управляющего, и, соответственно, всю правоприменительную практику, связанную с этим.

30 лет назад был создан институт банкротства. Все понимали, что без этого институт невозможна работа предприятий. Мы состоялись, мы работаем и независимо от того, какие задачи ставит правительство, наше сообщество будет работать по выполнению этих задач.

Мы общались с Минэкономразвития по этому вопросу, оно приняло решение направить соответствующее предложение в Правительство РФ. И Правительством, как мы видим, они были поддержаны. В частности, на период службы приостанавливаются периодические обязанности АУ: уплата взносов, заключение договора страхования, повышение квалификации и так далее. Для нас это очень важно, поскольку нарушение некоторых из этих обязанностей влечет такие последствия для АУ, как исключение из состава СРО. Например, незаключение договора страхования ответственности. Поэтому мы очень благодарны и Минэкономразвития, и Правительству, что они своевременно решили этот вопрос.

Мы ожидали от нового проекта КоАП РФ ее решения, а именно, что норма, регулирующая ответственность арбитражных управляющих, будет соответствовать принципу справедливости. Для этого необходимо, чтобы норма допускала применение альтернативных санкций за допущенное правонарушение в зависимости от степени и характера причиненного вреда, личности нарушителя и т. д. В первоначальной редакции КоАП РФ так и было. Между тем, доработанная редакция кодекса "скатилась" к фактически действующей норме пункта 3.1 статьи 14 КоАП РФ. В результате, цели принятия нового кодекса, заявленные его разработчиками, не будут достигнуты, и административная ответственность в нашей стране, к сожалению, продолжит оставаться карательным инструментом, а не способом превенции.

Да, мы можем, например, попробовать использовать аналогию права и такой инструмент как освобождение арбитражного управляющего от исполнения возложенных на него обязанностей. Но в дальнейшем, при назначении новой кандидатуры арбитражного управляющего, мы сталкиваемся с необходимостью проведения собрания кредиторов должника. Это достаточно длительный процесс и если он будет приобретать массовый характер, и в большом количестве процедур будет происходить смена арбитражных управляющих, то у нас большое количество процедур по сути будут находиться в замороженном состоянии.

Введение моратория на возбуждение дел о банкротстве явилось вынужденной мерой. «Тотальность» моратория обусловлена беспрецедентным характером его основания. Оценить фактическое воздействие указанной меры еще предстоит государству. Вместе с тем, мы можем отметить его очевидные последствия. К положительным последствиям можно отнести предоставление хозяйствующим субъектам времени для перестроения бизнес-процессов в соответствии с новыми экономическими условиями. А к отрицательным – злоупотребление должниками правом на неисполнение денежных обязательств в результате приостановления исполнительных производств. По моему мнению, продление «тотального» моратория является нецелесообразным. Вместе с тем, следует рассмотреть вопрос о предоставлении точечных «мораторных» мер защиты.

Национальное объединение саморегулируемых организаций арбитражных управляющих поддерживает необходимость внесения поправок в закон «О банкротстве» в части изменения правил, регулирующих ответственность арбитражных управляющих. Мы согласны и с необходимостью ограничения выплат из компенсационного фонда по сравнению с тем ограничением, которое существует сейчас. 

В постоянно меняющихся условиях бизнесу необходимо включать в свою деятельность разработку мер по управлению рисками банкротства, в первую очередь риском привлечения к субсидиарной ответственности и возможного оспаривания сделок. Кроме того, стоит ознакомиться с положениями ст. 9.1 закона “О несостоятельности (банкротстве)”, которые предусматривают последствия введения моратория на возбуждение дел о банкротстве, поскольку эти последствия являются гораздо более широкими, чем представляется большинству. Сделать это необходимо с целью спрогнозировать влияние последствий как на должника, так и на кредиторов. Также необходимо осуществлять постоянный мониторинг мер поддержки, которые разрабатывает государство, поскольку ряд из них может также спасти от банкротства.