Данир Эрендженов

При признании сделки недействительной по основаниям, предусмотренным законом о банкротстве, лицо, оспорившее сделку, может потребовать проценты за пользование чужими денежными средствами в порядке п. 2 ст. 1107 ГК РФ. Судебная практика придерживается подхода, что по таким требованиям подлежит применению годичный срок исковой давности как для оспоримых сделок. Логика применения специального срока исковой давности к требованию о взыскании процентов заключается в том, что данное требование является частью реституционного требования, а потому подлежит применению срок исковой давности для оспоримых сделок.

Если первый вопрос однозначно решен Верховным судом (определение ВС РФ от 28.03.2024 № 305-ЭС23-22266, определение от 07.03.2024 № 307-ЭС23-22696), то второй вопрос, как мне кажется, не получил должного решения. Что касается первого вопроса, то нижестоящие суды допустили ошибку, уклонившись от установления природы убытков. Верховный суд неоднократно указывал на различие кредиторских и корпоративных убытков. Первые возникают, когда долги компании превышают стоимость ее активов, то есть, когда недобросовестные действия КДЛ непосредственно начинают причинять вред имущественным правам кредиторов, соответственно, кредиторские убытки всегда ограничены размером требований кредиторов. Возмещение корпоративных убытков направлено на восстановление имущественного интереса самого должника и его участников, следовательно, размер таких убытков не ограничивается размером реестра.

Верховный суд в определении от 08.04.2021 года № 305-ЭС20-20287 указал на расширительное толкование данной нормы, что привело к тому, что все текущие платежи, так или иначе относящиеся к предмету залога, погашались за счет залогового кредитора. В результате стали возникать ситуации, когда у залогового кредитора отсутствовал экономический смысл подвергать реализации предмет залога, потому что расходы по п. 6 ст. 138 закона о банкротстве, в частности имущественные налоги, превышали потенциальную выручку от реализации предмета залога. Интересно отметить, что Верховный суд, расширяя толкование п. 6 ст. 138 закона о банкротстве, обосновывал это дисбалансом между залоговыми и обычными кредиторами, а в итоге сам создал дисбаланс уже в другую сторону.