Денис Ткач

Очевидно, триггером для Верховного суда стала информация о том, что цессионарий к моменту рассмотрения судьей ВС РФ кассационной жалобы арбитражного управляющего исключен из ЕГРЮЛ. По общему правилу, уступка прав требования не предполагает согласия должника или заинтересованных лиц, однако перевод долга может быть осуществлен только с согласия кредитора. В данном случае, в силу закона, к лицу, которое приобрело право требования, на основании которого было инициировано дело о банкротстве должника, переходят, в том числе, обязанности по возмещению расходов в случае недостаточности имущества должника. Полагаю, с учетом информации о ликвидации цессионария, вероятность отмены актов нижестоящих судов велика, а судам необходимо будет обратить внимание на доводы о злоупотреблении правом со стороны цедента и выяснить экономическую цель совершения уступки права требования как для цедента, который получил за уступаемое требование 10 тыс. рублей, так и для цессионария, который не смог никаким образом реализовать приобретенные права требования и был ликвидирован.

По мнению ВС РФ, такой подход соответствует смыслу статьи 61.7 закона о банкротстве, согласно которой суд может отказать в признании сделки недействительной в случае, если приобретатель по оспариваемой сделке вернул все исполненное в конкурсную массу. Аналогичная позиция уже вскользь высказывалась Экономколлегией при рассмотрении обособленных споров в рамках дела о банкротстве некоторых банков. К сожалению, в комментируемом определении ВС упустил важную деталь – свидетельствовать о том, что приобретатель по недействительной сделке вернул все исполненное в конкурсную массу, могут только поступления на счет собственных средств владельца счета: наличных или со счетов в других банках. Если же средства на счет поступали от иных лиц, например, контрагентов владельца счета такие поступления, очевидно, не могут свидетельствовать о возврате выведенных средств в конкурсную массу банка, поскольку действия иных лиц не находятся под контролем владельца счета.

Очевидно, что российские суды приняли для себя возможность банкротства иностранных компаний в России и на основании норм российского законодательства. Примечательно, что мотивировочная часть постановления округа содержит указание на то, что суд считает, что в соответствии с российским законодательством следует провести мероприятия конкурсного производства в отношении именно имущественной массы должника, находящейся или тесно связанной с Российской Федерацией, аналогично институтам банкротства неправосубъектных образований (наследственной массы, фермерского хозяйства), а также институту распределения имущества ликвидированного юридического лица. В связи с этим возникают вопросы о возможности оспаривания сделок должника, совершенных за пределами РФ, или привлечения к ответственности контролирующих лиц за пределами РФ. Впрочем, возможность признания российских судебных актов о банкротстве иностранцев, в целом, вызывает большие сомнения. Очевидно, мы наблюдаем возникновение нового механизма перераспределения российского имущества иностранных компаний.