Елена Полеонова

Объясняя целесообразность и возмездный характер приобретения ликвидной дебиторской задолженности у должника, цессионарий в ходе рассмотрения дела указал на то, что полученными правами требования погашались займы, которые были ранее представлены должнику. Суды четко установили, что займы были выданы должнику в условиях его кризисного состояния бесплатно (не определены проценты за пользование займом) и фактически бессрочно, при этом в течение одного года до возбуждения дела о банкротстве, и представляют собой компенсационное финансирование, а договоры цессии не содержат условий о цене уступки и порядке расчетов. При таких обстоятельствах выводы судов первой и апелляционной инстанций о том, что заключенные сделки фактически были направлены на возврат финансирования, минуя счета должника, полностью обоснованы.

Как следует из судебных актов по спору, суды трех инстанций рассмотрели вопрос об ответственности КДЛ по имеющимся доказательствам без учета существенных обстоятельств по делу, что не дало возможности определить справедливый размер убытков. Позднее довод привлеченного к ответственности бывшего руководителя банкрота о том, что должник до вынесения решения о взыскании убытков уже получил частичное удовлетворение от продажи реституционного требования по оспоренной сделке, а конкурсный управляющий при рассмотрении вопроса о взыскании убытков, причиненных совершением той же сделки, скрыл этот факт, не убедил суд кассационной инстанции в наличии оснований для пересмотра решения об убытках по вновь открывшимся обстоятельствам. Более того, суд округа пришел к поразительному выводу о том, что частичное погашение от реализации реституционного требования не является существенным обстоятельством для дела и наличие у суда информации о нем не могло повлиять на итог рассмотрения вопроса о взыскании убытков. Этот вывод противоречит действующему правовому регулированию с учетом сложившейся судебной практики. В рассматриваемом деле требование, возникшее у должника в порядке применения последствий недействительности сделки, и требование к бывшему руководителю о взыскании убытков взаимосвязаны основаниями, и средства, полученные от продажи реституционного требования, безусловно влияют на размер требования об убытках, в том числе и во избежание необоснованного обогащения должника.

Именно такую оценку получили действия банка по введению комиссии за перечисление денег на счет физического лица в размере 10% от суммы, что многократно превышает размер комиссии за платежи в пользу юридических лиц (максимум — 35 рублей) и по сути препятствует клиенту банка совершать законные денежные операции, то есть приобретает заградительный характер. Важное значение имеет указание о том, что суды вправе контролировать соблюдение стороной, закрепившей за собой право в одностороннем порядке менять условия договора, принципа добросовестности, а экономическое обоснование решения об одностороннем изменении условий договора имеет юридическое значение при рассмотрении спора. ВС РФ напомнил, что еще в пункте 3 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса о кредитном договоре (Информационное письмо Президиума ВАС от 13.09.2011 № 147) ВАС РФ указал, что при реализации предусмотренного договором права в одностороннем порядке изменять условия банк должен действовать исходя из принципов разумности и добросовестности. Позицию ВС РФ, изложенную в определении, можно считать очередным шагом в поиске баланса в отношениях между банками и иными участниками гражданского оборота.

ВС РФ продолжает методично исправлять ошибки нижестоящих судов, которые могут негативно сказаться на формировании судебной практики. Содержание отмененного постановления кассационной инстанции позволило бы приводить его в качестве примера участникам оборота для защиты выявленных схем по выводу активов должника, в том числе схем на основе аккумулирования на стороне должника убытков. Да и освободить выгодоприобретателя — участника группы от доказывания встречного исполнения не составило бы труда. Ведь кассационная инстанция пришла к странному выводу, что в возврате в конкурсную массу переданных должником денег следует отказать из-за того, что деньги не выбыли из владения группы лиц, а сделка лишь опосредовала перемещение денежных средств внутри группы связанных лиц в отсутствие намерения создать реальные правовые последствия. Надеюсь, в своем определении СКЭС ВС РФ укажет на неверную оценку кассационной коллегией обстоятельств вывода денежных средств должника и на немотивированный и неправильный вывод суда кассационной инстанции о том, что по мнимой сделке применение реституции невозможно. Возникает вопрос: это так, даже если при исполнении этой сделки в пользу лица, входящего в одну группу с должником, выведены реальные активы должника во вред независимым кредиторам?