Во-первых, это продолжение формирования практики взыскания в банкротствах убытков с лиц, не относящихся к первому эшелону руководителей компании, а возглавлявших ее обособленные подразделения. Все-таки такие ситуации менее распространены. Во-вторых, кассационная инстанция, на мой взгляд, обоснованно применила обязательную (если мы стремимся к единообразию) для арбитражных судов позицию из определения СКЭС от 30 сентября 2019 г. № 305-ЭС16-18600(5-8) о том, что стандарт доказывания по искам о взыскании убытков отличается (выше, строже) от соответствующего стандарта по спорам о признании недействительными сделок по специальным основаниям
законодательства о банкротстве. В-третьих, кассация резонно указала, что субсидиарная ответственность в связи с теми же спорными платежами уже возложена на трех КДЛ, при этом в текущем споре суды не исследовали наличие у ответчицы как директора филиала возможности осуществить указанные платежи без ведома таких контролирующих должника лиц, а равно принимать самостоятельно решения о зачете и, соответственно, нести ответственность за то, что такие зачеты не были оформлены надлежащим образом (одно из оснований для претензий конкурсного управляющего). И, наконец, в-четвертых, АС ЗСО, по сути, напоминает о необходимости учета выводов судов и по иным ранее состоявшимся спорам в отношении тех же фигурантов. Как я понимаю, ранее судами было установлено отсутствие у ответчицы в принципе полномочий на подписание соглашений о зачете.
