В деле о банкротстве ЗАО «ТюменьНИПИнефть» его конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о взыскании с директора филиала Галины Волковой убытков в размере 25,7 млн рублей. В период с 2018 по 2021 г. Волкова, занимая одновременно должность директора филиала «ТюменьНИПИнефть» и генерального директора ООО «НИИЭС», совершила ряд платежей со счета филиала в пользу контрагентов «НИИЭС» в счет оплаты задолженности последнего. Суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили требования, признав доказанным факт причинения Волковой убытков «ТюменьНИПИнефть». Кассационный суд отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение, указав на необходимость установления полномочий Волковой и ее вины в совершении спорных платежей без надлежащего оформления (дело №А70-715/2021).
Фабула
В рамках дела о банкротстве ЗАО «ТюменьНИПИнефть» его конкурсный управляющий обратился в Арбитражный суд Тюменской области с заявлением о взыскании с Галины Волковой, занимавшей должность директора Ханты-Мансийского филиала «ТюменьНИПИнефть», убытков в размере 25,7 млн рублей. По мнению конкурсного управляющего, Волкова, одновременно являясь гендиректором ООО «НИИЭС», в период с января 2018 г. по февраль 2021 г. совершила ряд безосновательных платежей со счета филиала в пользу контрагентов «НИИЭС» в счет оплаты задолженности последнего, что привело к уменьшению активов «ТюменьНИПИнефть».
Суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили заявление конкурсного управляющего. Волкова обратилась с кассационной жалобой в Арбитражный суд Западно-Сибирского округа, рассказал ТГ-канал «Ликвидация и банкротство».
Что решили нижестоящие суды
Удовлетворяя заявление конкурсного управляющего, суд первой инстанции исходил из доказанности совокупности обстоятельств, являющихся основанием для привлечения Волковой к гражданско-правовой ответственности в виде возмещения убытков. Суд установил, что в спорный период Волкова, будучи директором филиала «ТюменьНИПИнефть» и одновременно генеральным директором «НИИЭС», перечислила 25,7 млн рублей в адрес контрагентов «НИИЭС» в счет погашения задолженности последнего, в то время как у самого «ТюменьНИПИнефть» имелась значительная задолженность перед своими кредиторами.
Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции о наличии оснований для удовлетворения заявления КУ. При этом суд апелляционной инстанции отклонил доводы Волковой о наличии встречной задолженности «ТюменьНИПИнефть» перед «НИИЭС», в счет погашения которой якобы и производились спорные платежи, отметив недоказанность данного обстоятельства.
Что решил окружной суд
Суд округа пришел к выводу о наличии оснований для отмены судебных актов нижестоящих инстанций и направлении спора на новое рассмотрение.
Прежде всего, кассация обратила внимание на то, что суды не дали надлежащей оценки доводам Волковой о перечислении спорных платежей в счет погашения задолженности «ТюменьНИПИнефть» перед «НИИЭС» по договорам подряда. Как указал суд округа, в материалах дела есть письма (распоряжения) «НИИЭС» в адрес «ТюменьНИПИнефть» о необходимости перечисления денег контрагентам «НИИЭС» в счет погашения задолженности перед ним. Однако эти доказательства не были должным образом исследованы и оценены судами.
Более того, суд округа сослался на судебные акты, принятые в рамках другого дела о банкротстве (№ А75-15567/2021 в отношении «НИИЭС»), которыми были установлены обстоятельства как наличия встречной задолженности между «ТюменьНИПИнефть» и «НИИЭС», так и реальности взаимоотношений последнего с контрагентами, в пользу которых совершались спорные платежи. При этом в рамках того дела были отклонены доводы Волковой о зачете взаимных требований ввиду недостоверности соответствующих доказательств.
Кассационный суд пришел к выводу, что спорные платежи, по сути, производились должником («ТюменьНИПИнефть») в счет погашения задолженности перед «НИИЭС», реальность которой не оспаривается, однако без надлежащего оформления соглашений о зачете встречных требований. В связи с этим суд округа указал на необходимость включения в предмет доказывания по делу следующих обстоятельств:
наличия у Волковой как директора филиала полномочий по распоряжению денежными средствами должника без контроля со стороны лиц, осуществляющих фактическое управление «ТюменьНИПИнефть», по принятию решений о заключении должником соглашений о зачете;
наличия вины Волковой в том, что соглашения о зачете, уменьшение задолженности «ТюменьНИПИнефть» перед «НИИЭС» не были оформлены надлежащим образом.
Суд округа также отметил, что при новом рассмотрении спора нижестоящим судам следует учесть позицию кассационной инстанции по делу № А70-715/2021, согласно которой обстоятельства совершения спорных платежей положены в основу привлечения контролирующих «ТюменьНИПИнефть» лиц (Зольникова, Чернявского и Тищенко) к субсидиарной ответственности. В связи с этим суды должны, в том числе, установить наличие либо отсутствие у Волковой возможности единолично, без ведома иных контролирующих лиц, распоряжаться деньгами должника в течение длительного периода (трех лет).
Итог
Арбитражный суд Западно-Сибирского округа отменил определение Арбитражного суда Тюменской области и постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда, направив обособленный спор о взыскании с Волковой в пользу «ТюменьНИПИнефть» убытков в размере 25,7 млн рублей на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Олег Москвитин, партнер Коллегии адвокатов Delcredere, считает, что это судебное постановление и дело в целом примечательны по многим причинам.
Во-первых, это продолжение формирования практики взыскания в банкротствах убытков с лиц, не относящихся к первому эшелону руководителей компании, а возглавлявших ее обособленные подразделения. Все-таки такие ситуации менее распространены. Во-вторых, кассационная инстанция, на мой взгляд, обоснованно применила обязательную (если мы стремимся к единообразию) для арбитражных судов позицию из определения СКЭС от 30 сентября 2019 г. № 305-ЭС16-18600(5-8) о том, что стандарт доказывания по искам о взыскании убытков отличается (выше, строже) от соответствующего стандарта по спорам о признании недействительными сделок по специальным основаниям законодательства о банкротстве. В-третьих, кассация резонно указала, что субсидиарная ответственность в связи с теми же спорными платежами уже возложена на трех КДЛ, при этом в текущем споре суды не исследовали наличие у ответчицы как директора филиала возможности осуществить указанные платежи без ведома таких контролирующих должника лиц, а равно принимать самостоятельно решения о зачете и, соответственно, нести ответственность за то, что такие зачеты не были оформлены надлежащим образом (одно из оснований для претензий конкурсного управляющего). И, наконец, в-четвертых, АС ЗСО, по сути, напоминает о необходимости учета выводов судов и по иным ранее состоявшимся спорам в отношении тех же фигурантов. Как я понимаю, ранее судами было установлено отсутствие у ответчицы в принципе полномочий на подписание соглашений о зачете.
«В итоге позиция АС ЗСО представляется более чем обоснованной. И в части необходимости убедительного доказывания вины с помощью ясных и убедительных доказательств (повышенный стандарт), и в части исследования ряда важных обстоятельств, которые не были изучены судами, и в части необходимости учета постановлений по другим уже состоявшимся вокруг той же ситуации спорам. Все это полезно для формирования практики», – резюмировал он.
Эдуард Шарко, руководитель аналитической группы отдела по работе с активами ликвидируемых кредитных организаций ЮК «Юрэнергоконсалт», отметил: нижестоящие инстанции констатировали, что директор филиала на протяжении трех лет осуществлял спорные платежи в счет оплаты задолженности аффилированной подрядной организации в условиях наличия у должника значительного по размеру долга перед своими кредиторами, а именно: задолженность перед бюджетом и кредиторами в период с 2018 по 2020 г.
По его словам, данное дело содержит много особенностей и спорных моментов, касающихся фактических обстоятельств, а именно:
если у должника на момент совершения первых вменяемых в качестве убытков платежей уже была просрочка перед бюджетом, почему уполномоченный орган, вопреки своей устоявшейся практике, не выставлял инкассовые поручения на расчетные счета должника? Более того, как следует из судебного акта округа, задолженность перед кредиторами ежегодно уменьшалась в указанный период. Данное обстоятельство наводит на мысль, что у должника в спорный период хотя и были обязательства перед кредиторами, но действия должника по продолжению хозяйственной деятельности имели положительный эффект, приведший к уменьшению размера обязательств перед кредиторами, в свою очередь кредиторы не предпринимали активных действий по истребованию задолженности;
директор филиала по 2022 г. одновременно занимал должность генерального директора той самой подрядной организации, которая также находится в процедуре несостоятельности (банкротства), и в рамках каждой из процедур установлены встречные взаимные обязательства;
в рамках рассматриваемого дела о банкротстве уже привлечены к субсидиарной ответственности учредители и генеральные директора должника, в том числе за эти же спорные платежи. При этом такое поведение охарактеризовано как принятие мер по погашению долга группы компаний без учета соотношения активов и пассивов каждого общества, т.е. нарушило конкуренцию требований кредиторов к различным членам группы компаний.
Отправляя спор на новое рассмотрение, суд округа сформировал предмет доказывания по данному обособленному спору:
наличие у директора филиала полномочий по распоряжению денежными средствами должника без контроля со стороны лиц, осуществляющих фактическое управление должником;
наличие полномочий по принятию решений о заключении должником соглашений о зачете;
наличие вины ответчика в том, что соглашения о зачете и уменьшение задолженности должника перед обществом «НИИЭС» не были оформлены надлежащим образом.
Суд округа подчеркнул: стороны не оспаривают, что все платежи были осуществлены по реальным обязательствам, в то же время ответчику, по сути, вменяется совершение спорных платежей без оформления надлежащим образом соглашений о зачете встречных однородных требований в порядке ст. 410 ГК РФ, что повлекло включение в реестр требований кредиторов должника задолженности перед подрядной организацией в полном объеме. Суды первой и апелляционной инстанций не дали оценку письмам (распоряжениям) подрядной организации должника о совершении платежей контрагентам подрядной организации в счет погашения перед ней задолженности должника. Именно на основании указанных писем и спорных платежей должник включился в реестр требований кредиторов подрядной организации. Отдельно хотелось бы добавить, что нижестоящие суды взыскали убытки в полном объеме, при этом не исследовали, какой именно фактический ущерб причинили действия директора филиала с учетом сформировавшейся конкурсной массы и ожидаемого пропорционального удовлетворения требований подрядной организации в реестре.
«В то же время любопытно, что требования подрядной организации в реестре не признаны компенсационными и не понижены в очередности, в отличие от встречных требований должника к подрядной организации», – указал он.
По словам Никиты Шипа, Арбитражный суд Западно-Сибирского округа логично обратил внимание на ряд не исследованных в судах нижестоящих инстанций обстоятельств.
Для привлечения лица к убыткам необходимо доказать одновременную совокупность нескольких факторов, в том числе – недобросовестность действий директора, приведших к возникновению убытков у общества. В рамках дела о банкротстве ЗАО «ТюменьНИПИнефть» имеется судебный акт, устоявший в трех инстанциях, о привлечении ряда контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, и в рамках данного спора дана оценка, в том числе, их действиям и влиянию на обстоятельства совершения за счет средств должника спорных платежей в пользу контрагентов ООО «НИИЭС».
Вопрос о действиях и влиянии Волковой Г.В., привлекаемой к убыткам, ранее судами не исследовался. Являясь директором филиала головной компании, она могла быть поставлена в прямую зависимость от действий и воли иных лиц, и перечисление денежных средств контрагентам ООО «НИИЭС» могло производиться не по ее прямому и единоличному решению. Это, по мнению эксперта, существенное обстоятельство, которое, определенно, необходимо анализировать более детально, ведь именно оно позволит установить наличие реальной недобросовестности в действиях ответчика.
Владислав Шатров, старший юрист практики банкротства АБ города Москвы «Инфралекс», полагает, что судом кассационной инстанции обосновано отмечено, что в предмет доказывания входит, в том числе, вопрос о праве директора филиала должника совершать платежи в пользу контрагентов в отсутствие согласия иных контролирующих лиц (руководителей и мажоритарных акционеров должника).
По всей видимости, продолжил он, такое согласие все же было (или как минимум подразумевалось), что в случае установления данного обстоятельства будет означать освобождение директора филиала от ответственности (ввиду одобрения действий ответчика со стороны других контролирующих лиц).
По мнению Владислава Шатрова, крайне важен тот факт, что платежи в пользу ООО «НИИЭС» совершались на протяжении трех лет, т.е. директор и мажоритарные акционеры должника не могли не знать о факте таких платежей, однако никак не препятствовали их совершению, не оспаривали платежи и не пытались привлечь директора филиала к ответственности в порядке ст. 53.1 ГК. Как отмечено в абз. 1 п. 129 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25, полномочия руководителя филиала должны быть удостоверены доверенностью и не могут основываться лишь на указаниях, содержащихся в учредительных документах юридического лица, положении о филиале и т.п., либо явствовать из обстановки, в которой действует руководитель филиала.
В связи с этим позиция суда кассационной инстанции может существенно повлиять на разрешение споров о взыскании убытков с руководителей филиалов в случае, когда сделка (вменяемая в качестве деликта) была совершена хотя и с превышением полномочий, но с одобрения контролирующих лиц общества. Также крайне интересна позиция суда в части фактического признания добросовестности поведения руководителя филиала, направленного на прекращение обязательств должника перед контрагентами. Однако ненадлежащее оформление соглашений о зачете встречных однородных требований (ст. 410 ГК РФ) вполне может быть вновь оценено как противоправное (неразумное, неосмотрительное) поведение при новом рассмотрении дела в суде первой инстанции.
Анна Мухина, юрист Группы по банкротству ЮК VEGAS LEX, полагает, что Арбитражный суд Западно-Сибирского округа направил обособленный спор на новое рассмотрение, поскольку нижестоящими судами не были исследованы обстоятельства:
наличия у ответчика как директора филиала полномочий (i) по распоряжению денежными средствами должника без ведома и контроля со стороны КДЛ [привлечены к субсидиарной ответственности, в том числе, за деяния, вменяемые ответчику], (ii) по принятию решений о заключении должником соглашений о зачете;
и, как следствие, наличия вины ответчика в том, что спорные соглашения о зачете не были оформлены надлежащим образом. Убытки подлежат взысканию по правилам ст. 15 ГК РФ.
Для их взыскания, по ее словам, необходимо доказать.
противоправность поведения причинителя ущерба;
наличие убытков и их размер с разумной степенью достоверности;
причинно-следственную связь между указанным поведением и возникшими убытками [1].
[1] См. п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»; п. 6 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
Вина причинителя убытков презюмируется и в силу п. 2 ст. 1064 ГК РФ может быть опровергнута им в суде. Следовательно, выводы суда в анализируемом постановлении о необходимости исследования наличия в действиях ответчика вины в полной мере соответствуют действующему законодательству. Принимая во внимание (i) презумпцию вины и (ii) бремя несения лицами, участвующими в деле, рисков наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий, суд кассационной инстанции мог оставить судебные акты без изменения, однако реализовал «мягкий» подход и де-факто предоставил возможность ответчику повторно обосновать свою невиновность.
