Юрэнергоконсалт

Учитывая, что инициатором дела о банкротстве был сам должник, а его единственный участник, в свою очередь, предъявил собственное денежное требование к конкурсной массе, усматривается отсутствие воли должника и его участника на введение реабилитационных процедур. Кроме того, за полтора года ими не заявлено ходатайство о введении финансового оздоровления со всеми предусмотренными гарантиями расчета с кредиторами, а также не опровергнуты выводы временного управляющего, изложенные в анализе финансового состояния должника об имущественном кризисе у должника. Доказательств погашения задолженности перед конкурсными кредиторами должником не представлено, равно как и не доказано наличие такой возможности у должника. Презумпция неисполнения обязательства по причине недостаточности денежных средств должником не опровергнута, иные причины неисполнения задолженности, включенной в реестр требований кредиторов, не раскрыты. Следовательно, каких-либо оснований у суда принять иное решение не было. Сама цель процедуры наблюдения не может сводиться к сохранению статус-кво в отношениях с кредиторами.

Важно отметить, что в удовлетворении исковых требований было отказано по той причине, что судом был удовлетворен встречный иск ООО «НКНП» о признании данного договора недействительным, поскольку обе организации являются аффилированными между собой, входят в структуру корпоративного управления группы «Новый Поток», в которой отсутствует фактическая автономия воли ее участников, фактическое управление участниками этой группы осуществляет ее бенефициар – Мазуров Д.П., сумма займа фактически поступила в его распоряжение и не поступала в собственность ООО «НКНП», ввиду чего данная сделка не создавала тех правовых последствий, которые создает договор займа. Очевидно, что в сложившейся ситуации инициация новых исков к ООО «НКНП» для целей формального исчерпания конкурным управляющим любых возможных способов взыскания данной дебиторской задолженности не отвечала бы заложенному законодателем смыслу положений ст. 20.3, 20.4, 129 Закона о банкротстве, предусматривающих, что конкурсный управляющий прежде всего обязан действовать добросовестно и разумно, в интересах гражданского правового сообщества, объединяющего кредиторов и должника, и принимать все доступные ему в соответствии с законом меры для пополнения конкурсной массы и максимального удовлетворения требований кредиторов, включая взыскание дебиторской задолженности должника, а напротив, свидетельствовала бы о неразумности действий конкурсного управляющего, отсутствии с его стороны оценки правовых перспектив и экономической целесообразности своих действий.

Стоит отметить, что вынесенный судебный акт по спору с налоговым органом о доначислении налога на прибыль может стать отправной точкой для удовлетворения заявленных требований конкурсного управляющего в рамках дела о банкротстве о признании сделки недействительной и, как следствие, – привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Именно ввиду неправомерных действий виновных лиц была создана схема взаимодействия по выводу активов организации в предбанкротный период, итог которой повлияет на увеличение размера реестра требований кредиторов должника в значительном объеме за счет включения требований налогового органа на сумму доначисленного налога.

Будущий судебный акт, принятый по результатам рассмотрения кассационной жалобы, вероятно, укажет на то, что под моментом присуждения судебных издержек для целей определения возможности проведения процессуальной замены истца по соответствующему требованию следует понимать не фактическое вынесение соответствующего судебного акта, взыскавшего судебные расходы с проигравшей стороны, а фактическую возможность суда распределить судебные расходы при разрешении им исковых требований, если бы соответствующее ходатайство было заявлено истцом до момента принятия решения, поскольку вопрос о судебных издержках может быть разрешен в судебном акте, которым заканчивается рассмотрение дела по существу (ст. 112 АПК РФ). Поскольку на момент заключения договора уступки права требования о взыскании судебных издержек спор уже был рассмотрен по существу и судебные расходы могли бы быть распределены, то оснований для отказа в удовлетворении заявления цессионария не имелось.

Необходимо обратить внимание, что данный обособленный спор рассматривался дважды тремя судебными инстанциями. И при каждом рассмотрении суд округа отменял судебные акты нижестоящих судов, указывая на несоответствие выводов, сделанных судами с имеющимися доказательствами в материалах дела. С позицией суда округа я полностью согласна: при рассмотрении обособленных споров о признании сделок должника недействительными по основаниям, изложенным в Законе о банкротстве, должны быть доказаны все признаки их недействительности, а при отсутствии хотя бы одного из них (недоказанность) это является основанием для отказа в признании сделки недействительной.

Суд округа подчеркнул: стороны не оспаривают, что все платежи были осуществлены по реальным обязательствам, в то же время ответчику, по сути, вменяется совершение спорных платежей без оформления надлежащим образом соглашений о зачете встречных однородных требований в порядке ст. 410 ГК РФ, что повлекло включение в реестр требований кредиторов должника задолженности перед подрядной организацией в полном объеме. Суды первой и апелляционной инстанций не дали оценку письмам (распоряжениям) подрядной организации должника о совершении платежей контрагентам подрядной организации в счет погашения перед ней задолженности должника. Именно на основании указанных писем и спорных платежей должник включился в реестр требований кредиторов подрядной организации. Отдельно хотелось бы добавить, что нижестоящие суды взыскали убытки в полном объеме, при этом не исследовали, какой именно фактический ущерб причинили действия директора филиала с учетом сформировавшейся конкурсной массы и ожидаемого пропорционального удовлетворения требований подрядной организации в реестре.

Очевидно, что при заключении договора цессии к новому кредитору переходят также и специальные права, которыми обладал правопредшественник в силу того, что он отвечал определенным критериям, указанным в соответствующем законе в момент их уступки. Отказ судов апелляционной и кассационной инстанций в удовлетворении исковых требований истца со ссылкой на то, что он не является физическим лицом, очевидно нарушает саму суть сингулярного правопреемства, при этом вывод об инвестиционном характере такой уступки для истца опровергается фактическими обстоятельствами дела, из которых следует, что данное действие являлось одним из этапов разработанного плана получения «обманутыми дольщиками» жилья, принятого на уровне органа государственной власти субъекта РФ. Ошибка судов вызвана, в том числе, и тем, что вопрос перехода специального права к цессионарию на возбуждение дела о банкротстве при уступке требования кредитной организацией неоднократно освещался Верховным Судом РФ, в то время как вопросы последствия уступки права требования участника строительства к застройщику в натуральной форме в судебной практике на уровне ВС РФ не освещались, что могло приводить и привело (в настоящем случае) к судебной ошибке, поскольку руководствоваться общими принципами права всегда сложнее, нежели четко сформулированной правовой позицией Высшей судебной инстанции.

Считаю, что данный принцип расчета индексации присужденных сумм, поддержанный Верховным Судом РФ, является справедливым и верным, ведь с учетом того, что цель индексации – не обеспечение взыскателя минимальным доходом от использования денежных средств, а покрытие инфляционных потерь, которые в ситуации дефляции отсутствуют. Так как индексация складывается из перемножения базисных индексов показателей потребительских цен на товары и услуги в определенный период, то принимать в расчет дефляционные периоды необходимо, поскольку общая сумма индексации рассчитывается на основании формулы и конечный результат индексации зависит от этого напрямую. В противном случае это приведет к злоупотреблению правом со стороны взыскателя, который необоснованно получит прибыль от индексации.

Я бы даже сказал, что по своей сути она является хрестоматийной в разрезе отражения сложившегося в судебной практике подхода, применяемого при рассмотрении заявлений об оспаривании сделки должника на основании п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве (сделки, совершенной должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов). В очередной раз указывается на то, что с учетом формулировок, использованных в Законе, неплатежеспособность должника при одновременном наличии хотя бы одного из других обстоятельств, предусмотренных абз. 2–5 п. 2 ст. 61.2, в разрезе установления цели причинения вреда оспариваемой сделкой является лишь презумпцией, недоказанность которой не блокирует возможность установления цели причинения вреда на общих основаниях. Наличие обязательств должника с более ранним сроком исполнения, которые не были исполнены и впоследствии включены в реестр требований кредиторов, подтверждает факт неплатежеспособности должника в период оспариваемой сделки.

Поскольку нижестоящими судами были установлены все имеющие значение для дела обстоятельства, но ими были неверно применены нормы материального права (ст. 166, 179, 181 ГК РФ), то стоит ожидать, что дело не будет передано на новое рассмотрение, Верховным Судом будет принят новый судебный акт об отказе в удовлетворении исковых требований. В частности, Верховным Судом будет устранена вопиющая ошибка, которая была допущена судами при применении положений ст. 179 ГК РФ (недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана), когда к намеренному умолчанию об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота (п. 2 ст. 179 ГК РФ), были отнесены обстоятельства, которые возникли лишь в будущем, спустя значительное время после заключения договора (единственный участник поверенного стал арбитражным управляющим в деле о банкротстве должника доверителя), о чем никто не мог объективно предположить в момент заключения договора.

Во-первых, подтверждено право органов государственной и/или муниципальной власти, являющихся участниками инвестиционных соглашений с новым застройщиком, обращаться в суд в интересах обманутых дольщиков в случаях непередачи по формальным основаниям им жилых помещений со стороны нового застройщика. Во-вторых, Верховный Суд указал на то, что для возможности удовлетворения исковых требований не имеет значения факт непредъявления требований о передаче жилых помещений в адрес нового застройщика со стороны обманутых дольщиков. Именно новый застройщик должен проявлять инициативу при заключении подобных соглашений, а не обманутые дольщики.

Однако Верховный Суд РФ в рассматриваемом определении вновь настаивает на своем: двойное взыскание по обязательствам одного лица – как поручителя (из договора поручительства) и как контролирующего должника лица (из субсидиарной ответственности) – недопустимо. Ранее аналогичный вопрос уже был предметом рассмотрения Верховного Суда по делу о банкротстве А.И. Сарычева (см. определение СКЭС ВС РФ от 5 июля 2024 г. № 308-ЭС22-21714 (3,4,5) по делу № А22-228/2021), а также в деле о банкротстве должника ООО «ПродТрейд» в рамках споров о признании за цессионарием ООО ТД «Автомолл» прав требований по субсидиарной ответственности (№ А19-925/2016). Во всех спорных делах прослеживается тенденция: выведено понимание единства уступаемых солидарных требований как упомянутых в договоре цессии, так и не упомянутых в нем – подразумевается одновременная уступка всех требований как защита единого экономического интереса кредиторского сообщества.

Ранее суд включил спорный дом и земельный участок в конкурсную массу должника с условием предоставления замещающего жилья, при этом судом сделан вывод о том, что должником искусственно создана спорная ситуация с целью обеспечения дома исполнительным иммунитетом. Кроме того, такое поведение должника привело к созданию ситуации лишения бывшей супруги права на компенсацию стоимости спорного домовладения, переданного при разделе совместно нажитого имущества, и предоставления должнику всего жилого дома, а не его фактического раздела.

Деятельность генерального директора всегда сопряжена с риском, конечный результат от взаимодействия с тем или иным контрагентом может принести совсем иной экономический эффект для общества, нежели планировался изначально, и такой риск далеко не всегда поддается прогнозированию. Поэтому для возможности взыскания убытков необходимо всегда доказывать отклонение в поведении директора от стандартов добросовестности. Отрицательный экономический результат сделки сам по себе об этом свидетельствовать не может. Очевидно, что данный подход является справедливым, институт взыскания убытков не должен распространяться на добросовестных руководителей общества, ввиду чего положительно оцениваю, что окружным судом были поддержаны выводы нижестоящих судов. Данный судебный акт положительно скажется на судебной практике споров о взыскании убытков с руководителей юридического лица.

Суд округа, отменяя постановление апелляционного суда, в частности, указал на следующее: "Коль скоро Российская Федерация является социальным государством (ч. 1 ст. 7 Конституции РФ), под защитой которого находятся материнство и детство (ч. 1 ст. 38 Конституции РФ), интересы детей имеют приоритетное значение по отношению к обычным кредиторам. Равным образом данный вывод следует из положений пп. 2 и 3 ст. 213.27 закона о банкротстве, согласно которым алиментные требования к гражданину-банкроту в отличие от иных требований подлежат первоочередному удовлетворению". С учетом специфики конкретного обособленного спора в процедуре банкротства должника в оспариваемом соглашении не содержалось экстраординарных условий по размеру выплат алиментов на содержание несовершеннолетнего ребенка-инвалида, тем более что бывшей женой должника были предоставлены официальные документы, подтверждающие диагноз ребенка, квитанции об оплате лечения и приобретения необходимых вещей на его содержание, и ее затраты превысили 1,4 млн рублей.

Следующей проблемой было отсутствие регламентируемого срока на обращение за индексацией. Правоприменительная практика ранее свидетельствовала о том, что часть 1 статьи 183 АПК РФ служит для арбитражных судов основанием для отказа в удовлетворении заявлений взыскателей об индексации присужденных денежных сумм вследствие отсутствия федерального закона или договорного условия, предусматривающего механизм такой индексации. Фактически институт индексации присужденных денежных сумм начал действовать только после принятия Конституционным Судом Российской Федерации Постановления от 22.07.2021 № 40-П, которым суд ввел временный порядок расчета индексации, и принятым Федеральным законом от 11.06.2022 № 177-ФЗ, которым внесены изменения в статью 183 АПК РФ в целях реализации Постановления № 40-П.