Восьмой арбитражный апелляционный суд оставил без изменения определение Арбитражного суда Тюменской области об отказе в удовлетворении жалобы компании ABFA Commodities Trading Limited на бездействие конкурсного управляющего АО «Антипинский нефтеперерабатывающий завод» (АНПЗ) Константина Сичевого. Заявитель требовал взыскать с управляющего 687,9 млн рублей убытков, но его доводы не убедили суды двух инстанций.
Арбитражный суд Тюменской области ранее указал, что Сичевой предпринимал попытки вернуть в конкурсную массу АНПЗ деньги, перечисленные по договору займа в адрес ООО «Нефтяная компания «Новый поток» (НКНП). Однако в удовлетворении требований конкурсного управляющего было отказано, поскольку НКНП фактически не являлось получателем спорных средств, которые в реальности поступили бенефициару Дмитрию Мазурову.
Суд отметил, что в ситуации, когда фактический получатель займа установлен, а в суде рассматривается вопрос о привлечении Мазурова к субсидиарной ответственности по долгам АНПЗ, оснований считать бездействие конкурсного управляющего незаконным не имеется. Кроме того, деятельность управляющего должна быть разумной, не допускающей неоправданных трат.
Как подчеркнул суд первой инстанции, подача исков в защиту должника – это право, а не обязанность конкурсного управляющего. Добросовестный управляющий должен проанализировать перспективы и риски судебных разбирательств, чтобы исключить возложение на конкурсную массу дополнительных расходов. Неразумное инициирование споров без достаточных оснований может обернуться взысканием убытков уже с самого управляющего.
Суд первой инстанции ранее отметил, что в материалах дела отсутствовали доказательства того, что предъявление отдельного иска к НКНП о применении последствий недействительности договора займа привело бы к реальному пополнению конкурсной массы АНПЗ, учитывая установленные обстоятельства о фактическом получателе денег.
Почему это важно
Дарья Коваленко, адвокат Коллегии адвокатов «Юков и партнеры», считает, что с выводами судов следует согласиться, они следуют тенденции применения повышенного стандарта доказывания при взыскании убытков с арбитражных управляющих.
По ее словам, суды развивают позицию Верховного Суда РФ, изложенную в определении от 29 января 2020 г. №308-ЭС19-18779(1,2), о рациональном характере деятельности конкурсного управляющего, который, прежде чем инициировать судебное разбирательство от имени должника, вправе самостоятельно оценить перспективы спора во избежание необоснованных судебных расходов.
Из обстоятельств дела следует, что конкурсный управляющий принял необходимые меры по наполнению конкурсной массы. Исполнена обязанность по обращению в суд с требованием о взыскания с контрагента должника ООО «НКНП» задолженности по договору займа. Однако в деле о взыскании долга суды пришли к выводу о мнимом характере займа и отказали в удовлетворении иска. В связи с этим управляющий указал установленные судами факты поступления денежных средств в распоряжение фактического бенефициара должника Мазурова Д.П., а не ООО «НКНП», в заявлении о привлечении Мазурова Д.П. к субсидиарной ответственности за вывод активов должника, отметила она.
Субсидиарная ответственность бенефициара служит цели нивелировать негативные последствия для конкурсной массы от отчуждения в его пользу денежных средств со ссылкой на договор займа с ООО «НКНП». Ввиду мнимости договора займа с ООО «НКНП», недействительность этой сделки не влечет применения реституции в виде взыскания суммы займа с ООО «НКНП» в силу положений п. 2 ст. 167 ГК РФ, связывающих применение реституции с фактом исполнения сделки. Таким образом, конкурсный управляющий не имел правовых оснований для взыскания отчужденных средств у ООО «НКНП», что учтено судами при разрешении спора о взыскании убытков.
Отказывая в удовлетворении заявления кредитора (жалобы на конкурсного управляющего и требования о взыскании с него убытков в размере 688 млн руб.), суд первой инстанции справедливо не допустил формального подхода в толковании норм Закона о банкротстве, регулирующих обязанности конкурсного управляющего, в частности, пополнения конкурсной массы должника, а исходил из того, что все действия конкурсного управляющего должны носить рациональный характер, что инициирование бесконечных судебных разбирательств в отсутствие на то правовых оснований лишь, напротив, способно привести к судебным издержкам, а значит, и причинению вреда конкурсной массе, указал Даниил Ермолаев, ведущий юрисконсульт Юридической компании «Юрэнергоконсалт».
Так, продолжил он, в качестве основания для жалобы на бездействие конкурсному управляющему вменялось, что после того, как ему было отказано в удовлетворении исковых требований о взыскании задолженности по договору займа с ООО «НКНП», с его стороны не была инициирована дальнейшая судебная работа по взысканию перечисленных денежных средств: путем оспаривания договора займа и применения последствий его недействительности, предъявления исковых требований к иным лицам (без их указания), совершения каких-либо иных действий.
Важно отметить, что в удовлетворении исковых требований было отказано по той причине, что судом был удовлетворен встречный иск ООО «НКНП» о признании данного договора недействительным, поскольку обе организации являются аффилированными между собой, входят в структуру корпоративного управления группы «Новый Поток», в которой отсутствует фактическая автономия воли ее участников, фактическое управление участниками этой группы осуществляет ее бенефициар – Мазуров Д.П., сумма займа фактически поступила в его распоряжение и не поступала в собственность ООО «НКНП», ввиду чего данная сделка не создавала тех правовых последствий, которые создает договор займа. Очевидно, что в сложившейся ситуации инициация новых исков к ООО «НКНП» для целей формального исчерпания конкурным управляющим любых возможных способов взыскания данной дебиторской задолженности не отвечала бы заложенному законодателем смыслу положений ст. 20.3, 20.4, 129 Закона о банкротстве, предусматривающих, что конкурсный управляющий прежде всего обязан действовать добросовестно и разумно, в интересах гражданского правового сообщества, объединяющего кредиторов и должника, и принимать все доступные ему в соответствии с законом меры для пополнения конкурсной массы и максимального удовлетворения требований кредиторов, включая взыскание дебиторской задолженности должника, а напротив, свидетельствовала бы о неразумности действий конкурсного управляющего, отсутствии с его стороны оценки правовых перспектив и экономической целесообразности своих действий.
При этом, дополнил он, судом первой инстанции было принято во внимание, что со стороны конкурсного управляющего ведется судебная работа по привлечению Мазурова Д.П. к субсидиарной ответственности, основанием для которой послужило совершения ряда подобных сделок, направленных на вывод активов должника (ст. 61.11 Закона о банкротстве).
Размер субсидиарной ответственности равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр, а также включенных «за реестр», и требований по текущим платежам, оставшимся непогашенными по причине недостаточности имущества должника (п. 11 данной статьи). Ввиду чего суд первой инстанции заключил: нельзя согласиться с тем, что конкурсный управляющий бездействовал, его действия носили рациональный характер, не допуская несения неоправданных судебных расходов, что соотносится с правовой позицией, изложенной в определении ВС РФ от 29 января 2020 г. № 308-ЭС19-18779(1,2), резюмировал он.
Кирилл Харитонов, арбитражный управляющий Саморегулируемой организации «Ассоциация арбитражных управляющих «Паритет», считает, что определение АС Тюменской области от 25 ноября 2024 г. по делу № А70-8365-474/2019 отражает два аспекта правоприменительной практики, касающихся оценки разумности и добросовестности действий арбитражного управляющего при пополнении конкурсной массы посредством взыскания дебиторской задолженности и оспаривания сделок.
Первый аспект – соблюдение баланса между осуществлением мероприятий по пополнению конкурсной массы и необходимостью избегать необоснованного увеличения текущих расходов, связанных с финансированием таких мероприятий.
В ликвидационных процедурах банкротства деятельность арбитражного управляющего должна быть подчинена цели соразмерного удовлетворения требований кредиторов с максимальным экономическим эффектом, достигаемым обеспечением баланса между затратами на проведение процедуры реализации имущества и ожидаемыми последствиями в виде размера удовлетворенных требований (ст. 2 Закона о банкротстве, Обзор судебной практики ВС РФ № 3 (2018) от 14 ноября 2018 г.). Деятельность арбитражного управляющего по наполнению конкурсной массы должна носить рациональный характер, направленный на реальное пополнение конкурсной массы и не допускающий бессмысленных формальных действий, влекущих неоправданное увеличение расходов на проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, и прочих текущих платежей, в ущерб конкурсной массе и интересам кредиторов. Отказ от инициирования взыскания дебиторской задолженности, которое не имеет судебных перспектив на положительное удовлетворение, разумен и рационален и по общему правилу не может быть признан противоправным (определения ВС РФ от 29 января 2020 г. № 308-ЭС19-18779(1,2)) и от 16 ноября 2020 г. № 307-ЭС20-11632).
В рассмотренном споре, по его словам, было очевидно отсутствие судебных перспектив для взыскания дебиторской задолженности с формального заемщика (установлена как мнимость самого договора займа, так и фактическое получение денежных средств другим лицом). Наряду с этим арбитражный управляющий предпринял разумные действия по привлечению к субсидиарной ответственности фактического получателя денежных средств должника, в том числе за противоправные действия по выводу активов должника.
Второй аспект, который приводит Кирилл Харитонов, – убытки, возникшие вследствие непринятия мер по взысканию дебиторской задолженности, могут быть взысканы с арбитражного управляющего только в случае, если имеются достаточные основания полагать, что предпринятые им своевременные меры по истребованию дебиторской задолженности влекли высокую вероятность погашения этих требований за счет имущества (конкурсной массы) дебиторов (определение ВС РФ от 27 января 2025 г. № 305-ЭС24-15718).
