Владислав Шатров

Сформулированный ВС РФ подход представляется логичным и обоснованным, так как расходы на взыскание неразрывно связаны с основным требованием. Поскольку расходы на привлеченных специалистов являются текущими и также включаются в размер субсидиарной ответственности, то разумно ожидать, что, выбирая в порядке ст. 61.17 Закона о банкротстве способ распоряжения требованием в виде реализации на торгах, кредитор (в том числе по текущим платежам) принимает на себя последствие в виде утраты права на взыскание всей суммы долга с контролирующего лица. Поскольку заявитель по делу о банкротстве (ФНС) отвечает солидарно с контролирующим должником (в части возмещения расходов на процедуру), то реализация требования к контролирующему лицу на торгах (без оговорок) влечет автоматический переход прав требований к ФНС от кредитора по текущим платежам к победителю торгов.

Соответственно, ссылаясь на формирование новой практики (об опровержимости презумпции неплатежеспособности) и возможность погашения требований Банка и ООО «Скадар», АО «РКК» может рассчитывать на отказ во введении процедуры наблюдения, если суд признает план выхода из кризиса обоснованным. Подобный подход позволил, например, должнику по делу № А41-45721/2023 отсрочить момент введения процедуры банкротства более чем на год. Тем не менее более вероятным представляется сценарий, при котором на момент рассмотрения обоснованности заявления банка в дело о банкротстве АО «РКК» поступит еще несколько заявлений от независимых кредиторов, что, определенно, повлияет на мнение суда в пользу принятия определения о введении процедуры наблюдения в отношении АО «РКК».

Как справедливо отмечается в статье, в соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 16 постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 63, обязанность по возмещению судебных расходов (в том числе государственной пошлины), понесенных лицом, в пользу которого принят судебный акт, для целей квалификации в качестве текущего платежа считается возникшей с момента вступления в законную силу судебного акта о взыскании указанных расходов. Действительно, крайне спорным с точки зрения принципов справедливости и равенства всех участников гражданского оборота перед законом представляется ситуация, когда вероятность возмещения судебных расходов (поскольку объективно шанс на возмещение текущих платежей всегда выше) поставлена в зависимость от даты обращения реестрового кредитора с исковым заявлением в государственный или третейский суд. Следует обратить внимание, что, например, согласно п. 30 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2023), если расходы по уплате арбитражного сбора за рассмотрение дела третейским судом возникли после даты принятия заявления о банкротстве должника, то требование о выдаче исполнительного листа на принудительное взыскание таких расходов является текущим и может быть рассмотрено вне рамок дела о банкротстве. Таким образом, не исключена ситуация, при которой кредитор по реестровым требованиям, подтвержденным решением третейского суда или международного арбитража, находится несколько в более привилегированном положении, нежели кредитор, обратившийся в государственный суд (до возбуждения дела о банкротстве).

В связи с этим позиция суда кассационной инстанции может существенно повлиять на разрешение споров о взыскании убытков с руководителей филиалов в случае, когда сделка (вменяемая в качестве деликта) была совершена хотя и с превышением полномочий, но с одобрения контролирующих лиц общества. Также крайне интересна позиция суда в части фактического признания добросовестности поведения руководителя филиала, направленного на прекращение обязательств должника перед контрагентами. Однако ненадлежащее оформление соглашений о зачете встречных однородных требований (ст. 410 ГК РФ) вполне может быть вновь оценено как противоправное (неразумное, неосмотрительное) поведение при новом рассмотрении дела в суде первой инстанции.