Александра Герасимова

С начала «санкционного цунами» 2022 года традиционным подходом для многих участников ВЭД было полагаться в расчетах на банковский комплаенс, так как банки информированы об изменениях и обладают необходимыми ресурсами для комплаенса. В данном деле мы видим пример пограничной ситуации, когда на момент подачи поручения в отношении банка еще не были введены санкции, а на момент прохождения денежных средств через банки-корреспонденты уже были введены. Рассматриваемая ситуация не является уникальной, на практике такие ситуации встречаются достаточно часто, и на данном примере хорошо видно, что не всегда и не все можно учесть в рамках комплаенса банка.

Верховный суд в своем определении о передаче дела на рассмотрение Экономколлегии еще не обозначил какой-либо предварительной позиции по делу. Но из тех предложений, которые приведены в обоснование передачи, можно предположить, что речь идет о противопоставлении закону о банкротстве общих положений ГК РФ о реституции, которая касается только сторон сделки (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Тогда Верховному суду необходимо будет дать обоснование неприменения принципа приоритета специального закона над общим. В случае, если СКЭС поддержит позицию судьи А.А. Якимова, данное дело будет носить прецедентный характер и можно будет констатировать возникновение нового законного механизма получения кредиторами удовлетворения в банкротстве вне рамок дела о банкротстве. Вслед за сальдированием это будет иметь огромное влияние на практику. При этом, представляется, что Верховный суд, вероятнее всего, направит дело на новое рассмотрение, так как для правильного разрешения спора может потребоваться изменение процессуального статуса РТК-Логистика с третьего лица на ответчика, а тогда уже требования должны рассматриваться в рамках дела о банкротстве.

Впоследствии данная задолженность была взыскана с наследника в судебном порядке. При этом суды, рассматривавшие дело о взыскании задолженности, руководствовались общими положениями статей 1175, 418 ГК РФ о пределах ответственности наследника по долгам наследодателя и, как следствие, удовлетворили иск только в пределах перешедшего к наследнику наследственного имущества. Включая требование кредитора в реестр уже в рамках банкротного дела, суды трех инстанций также следовали сложившейся логике применения норм наследственного права об ограничении ответственности наследников. Вместе с тем, как можно предположить из определения о передаче дела на рассмотрение коллегии, судью Верховного суда зацепила особенность данного дела, а именно наличие заключенного между наследником и кредитором соглашения о порядке погашения долга.