Антон Свистунов

Рассматриваемая позиция ВС показательна отсутствием новаторства – коллегия рутинно устранила очевидную судебную ошибку, обратив суды первой и кассационной инстанций к общим принципам гражданского права и основаниям возникновения деликтной ответственности. При этом действительно заслуживающим внимания является вывод ВС в части отсутствия оснований полагать, что включение требования должника в реестр требований кредиторов несостоятельного дебитора не привело бы к наполнению конкурсной массы, а напротив, повлекло бы затягивание процедуры банкротства должника и увеличение текущих расходов, что нарушает права и законные интересы кредиторов. Тем самым, указанная позиция пересекается с правовым подходом, изложенным в определении СКЭС Верховного Суда РФ от 29 января 2020 г. № 308-ЭС19-18779(1,2) по делу № А53-38570/2018, в части необходимости обеспечения рационализма деятельности арбитражного управляющего по наполнению конкурсной массы, не допускающего бессмысленных формальных действий.

Наряду с обстоятельством самоустранения администрации от действий, способствующих восстановлению платежеспособности должника, встречаются также и умышленные противоправные действия по изъятию имущества, ранее находившегося у предприятия на праве хозяйственного ведения, без предоставления соответствующей компенсации, передача муниципального имущества с существенными нарушениями процедуры предоставления имущества. Все указанное, безусловно, свидетельствует о непосредственном участии администрации в ситуации ухудшения имущественного положения организации.

Верховный суд давно наметил курс на пресечение злоупотреблений арбитражных управляющих в части возложения собственных обязанностей на третьих лиц, без наличия какой-либо оправданной нужды. Действительно, наметившаяся тенденция ставит под сомнение возможность установления максимальной суммы вознаграждения при непричастности арбитражного управляющего к достижению положительного эффекта. Однако в случае с реализацией предмета залога арбитражный управляющий не имеет возможности влиять на волю залогового кредитора, определяющего порядок продажи залогового имущества, а следовательно, привлечение организатора торгов для реализации предмета залога не должно отождествляться с ситуацией, при которой привлечение недобросовестным арбитражным управляющим организатора торгов создает дополнительные издержки для конкурсных кредиторов.

Как представитель конкурсного управляющего, непосредственно участвующий в судебном заседании надзорной инстанции и ранее в судах всех инстанций, считаю важным отметить, что данный судебный акт в перспективе окажет влияние на поведение банков, которые будут тщательнее и осторожнее брать в залог имущество, являющееся социально значимым и входящее в единый производственный комплекс. Мы изнутри знаем все аспекты производственной деятельности в рамках данного дела о банкротстве, т. к. сопровождаем его, начиная с 2013 года. С 2016 года нам постоянно приходилось сталкиваться с пассивной позицией залогового кредитора и вынужденно вести производственную деятельность до момента передачи имущественного комплекса в аренду. Во всех ситуациях согласование с залоговым кредитором происходило в судебном порядке, что увеличило сроки реализации на 574 дня. ВС РФ в очередной раз указал на необходимость активной и обоснованной позиции залоговых кредиторов, направленной на скорейшее разрешение судьбы залога.