Борис Богоутдинов

Рассматриваемые кейсы демонстрируют напряжение между публичным правом взыскания задолженности в бюджет и частным правом банкротства. На практике уже возникают вопросы: может ли налоговый орган оформить залог накануне банкротства и быть признан обеспеченным кредитором, если он формально соблюдает процедуры НК РФ, но действует в ущерб другим участникам процедуры? Значение этой дискуссии выходит за пределы представленных единичных дел: она напрямую затрагивает интересы арбитражных управляющих, которые должны оценивать оспоримость таких залогов, а также кредиторов, чьи шансы на удовлетворение требований могут быть существенно снижены. Позиция, которая будет окончательно сформулирована Верховным Судом в деле № А72-19547/2022, способна стать ориентиром для всей правоприменительной практики и оказать влияние на соотношение публичных и частных интересов в делах о несостоятельности. В условиях отсутствия устоявшейся линии вопрос о границах допустимости налогового залога в период подозрительности становится принципиальным не только для текущих дел, но и для нормативного регулирования в целом.

Применительно к росту числа банкротств в 2025-м, с учетом текущих макроэкономических и институциональных условий он представляется наиболее вероятным. Причины этого кроются в сочетании высокой ключевой ставки, структурных ограничений на рынке труда, санкционного давления и ухудшающейся долговой нагрузки бизнеса и населения. В условиях столь высокой стоимости заемных средств резко сужаются возможности для рефинансирования и инвестиционной активности. Бизнес с высокой долговой нагрузкой (в первую очередь в капиталоемких отраслях) уже сталкивается с ростом расходов на обслуживание долга. Условия кредитования становятся фактически недоступными для малого и среднего бизнеса, особенно вне крупнейших городов. Эффект усилен тем, что банковская система, в условиях санкционного давления и ограничения международных расчетов, переориентировалась на работу преимущественно с крупными клиентами и госкорпорациями.

Позиция суда ограничивает возможность использования механизмов пересмотра с целью затягивания судебного процесса, включая уклонение от исполнения принятых решений. Ссылаясь на ч. 2 ст. 311 АПК РФ, суд акцентирует внимание на соблюдении добросовестности и раскрытии всей информации во избежание манипулирования доказательной базой. По существу это можно воспринимать как сигнал для других участников банкротных процессов. Позиция Арбитражного суда Северо-Кавказского округа соответствует сложившейся практике применения единого механизма пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, так как опирается на постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 52 от 30 июня 2011 г., до сих пор сохраняющее свою актуальность.