Данил Ананьин

В обсуждаемом судебном акте не указаны конкретные действия учредителя (а в дело, по-видимому, не представлены конкретные доказательства этих действий), которые привели к банкротству должника. В то же время невозможно себе представить, что мажоритарный участник, который, с точки зрения корпоративного законодательства, имеет полную возможность определять действия юридического лица, не имеет представления о том, что «его» организация производит транзакции на сотни миллионов рублей и на значительном отрезке времени. Это очень маловероятно, учитывая также и то, что эти транзакции никак не связаны с фактами реальной хозяйственной жизни. Логичным предположением является то, что именно этот участник стоит за организацией такой модели ведения бизнеса и должен отвечать наряду с директором. В пользу этого предположения свидетельствует приговор суда по уголовному делу, в котором установлено, что учредитель является организатором преступной деятельности, осуществляемой под вуалью должника.

Однако метод противодействия такому поведению, который пытается использовать суд округа, представляется неправильным. Судебный акт суда округа должен быть отменен. В ситуации, когда имеется вступивший в законную силу судебный акт, если иное прямо не предусмотрено законом, банки, а также иные лица не должны иметь полномочий по определению, какие им исполнять судебные акты, а какие нет, в том числе по «критериям для противодействия легализации». Самой ценностью судебного решения является возможность быть исполненным в принудительном порядке и обязательность для всех, тем более, для исполняющих его органов и организаций. Любые исключения из этого правила могут породить для обеспечения эффективной защиты прав серьезные препятствия.

Полагаю, что в рамках рассматриваемого спора есть и другая правовая проблема: подлежал ли применению п. 5.2. ст. 64 ГК РФ в рамках рассматриваемого спора в принципе? Дело в том, что пункт 5.2 ст. 64 ГК РФ устанавливает, что только в случае обнаружения имущества ликвидированного юридического лица, исключенного из ЕГРЮЛ, заинтересованное лицо вправе обратиться с иском о распределении имущества. Однако госпожа Телятникова, как правопреемник кредитора, которому до исключения юридического лица из ЕГРЮЛ было по мировому соглашению фактически передано спорное имущество, достоверно знала о нем, для нее как заявителя по смыслу п. 5.2. ст. 64 ГК РФ спорное имущество не является «обнаруженным». У Телятниковой, исходя из фабулы дела, имелась возможность защитить свои права как обладателя актива без использования процедуры п. 5.2. ст. 64 ГК РФ.