Роман Жирнов

По вопросу снижения неустойки (которая более чем в шесть раз превышает сумму долга) важно отметить, что из решения суда общей юрисдикции (установившего наличие долга) и судебных актов арбитражных судов (по вопросу включения требований кредитора в реестр) не следует, что должник хоть каким-то образом выражал свою позицию при рассмотрении дела в первой и в апелляционной инстанциях, кроме возражений относительно самого факта предоставления займа. Должник не заявлял ни возражений по ст. 333 ГК, не участвовал (сам или через представителя) в судебных заседаниях, где вопрос о снижении неустойки мог быть поставлен судом по своей инициативе на обсуждение сторон.

Во-первых, банкротные суды продолжают придерживаться весьма строгих стандартов доказывания применительно к фактам исполнения по договору: как для включения требований кредиторов в реестр, так и (в большей степени) для оспаривания сделок по общим правилам ГК и (или) по правилам главы III 1 закона о банкротстве. Доказательства наличия материально-технических ресурсов у подрядчика (субподрядчиков), записи в журналах доступа к объектам, промежуточные акты, исполнительная документация и прочие документы должны свидетельствовать как о факте выполнения работ, так и о добросовестности подрядчика. Во-вторых, наличие уголовного дела (даже до приговора суда) и установленные следствием обстоятельства играют существенную роль в процессе доказывания: так, последующие переводы денежных средств от субподрядчиков по цепочке не были нормально объяснены бизнес-логикой, что существенно повлияло на оспаривание сделки.

Кассационная инстанция указала на два важных момента. Во-первых, суд предоставил защиту добросовестному контрагенту при продаже криптовалюты. В ситуации, когда покупатель возложил исполнение своего денежного обязательства на выбранное им третье лицо (потенциального банкрота, который имеет долг перед покупателем из иного договора), продавец обязан принять такой платеж, как если бы он был совершен самим покупателем. Продавец не должен проверять, на чем основан приказ покупателя, и не несет рисков порочности соответствующих оснований (ст.ст. 313 и 403 ГК). Соответственно, наличие вреда кредиторам и неравноценность предоставления должны оцениваться применительно к отношениям плательщика (банкрота) и покупателя, получившего выгоду по сделке с третьим лицом (продавцом). Это предстоит выяснить на новом круге рассмотрения обособленного спора. Во-вторых, криптовалюта (даже не обладающей статусом цифрового финансового актива по закону № 259-ФЗ) в очередной раз obiter dictum признана имуществом, на этот раз – для целей банкротного процесса. Ее покупка по рыночной цене и при наличии встречного предоставления не может быть оспорена по правилам статьи 61.2 закона о банкротстве.

Во-первых, кассация указала на необходимость исследовать, кому на момент разбирательства принадлежат доли в компании, из которой вышел должник, чтобы учесть поведение новых приобретателей и обеспечить принципиальную исполнимость определения суда о возврате имущества в конкурсную массу (о восстановлении корпоративных прав) либо о взыскании возмещения стоимости и убытков. На практике зачастую суды игнорируют эти обстоятельства, впоследствии вынося определения об изменении способа исполнения судебного акта, и очередное напоминание кассации может быть не воспринято в общем подходе.