Татьяна Пугачева

Коль скоро Е.В. Опланчук занимала должность вице-президента банка, пусть и недолгий срок (7 месяцев), исключение ее из лиц, привлеченных к субсидиарной ответственности, по моему мнению, является сомнительным. Возможно, в суде апелляционной инстанции она смогла предоставить дополнительные доказательства, так как в суде первой инстанции в истребовании доказательств судом было отказано, со ссылкой на их неотносимость, что также является сомнительным, так как после получения доказательств можно их оценить по данному принципу.

Странно возлагать на управляющего бремя доказательств, что у бывшего директора есть какие-то документы. Есть утвержденный законом перечень обязательной документации должника, есть обязанность директора восстанавливать их в случае утраты. С другой стороны, если директор утверждает, что у него нет требуемых в силу закона документов, — это может и к субсидиарке привести. Вот такой должен быть подход, строго говоря. Предлагаемый же кассацией подход концептуально не оптимален», — отметил Максим Доценко, арбитражный управляющий, ОРПАУ.«Лично я полностью согласна с такой позицией суда. Действительно, решения должны быть исполнимы. Поэтому если бывший руководитель должника указывает на отсутствие у него документов, то нет смысла выносить об этом судебный акт. И, как совершенно справедливо отметила кассационная инстанция, непередача документов может служить основанием для привлечения к субсидиарной ответственности даже в случае отказа судом в истребовании этих документов. Как при решении вопроса о привлечении к субсидиарной ответственности управляющий должен будет доказывать как отсутствие тех или иных документов помешало ему наполнить конкурсную массу, чтобы удовлетворить требования кредиторов.

Отказ в признании недействительным брачного договора в данной ситуации считаю спорным. Тем более указание на тот факт, что он был заключен за один год до инкриминируемых деяний по уголовному делу. Равно как и указание на внушительный срок до привлечения к субсидиарной ответственности и непосредственно самого банкротства. Сроки привлечения к субсидиарной ответственности могут быть значительны — у меня на практике было, что данный срок продлился пять лет. Поэтому брать за основу для отказа в признании недействительного брачного договора данный факт полагаю не совсем верным. Арбитражные управляющие, равно как и независимые кредиторы, являются слабой стороной в таких делах. И это естественно, что по таким спорам сложно доказать фиктивность развода и раздела имущества. В связи с этим, конечно, мы, как арбитражные управляющие, рассчитываем на помощь суда в истребовании доказательств и т. д. Конечно, данная практика негативно отразится на работе управляющих.

Данный судебный акт идет вразрез со сложившейся практикой в банкротных процессах. Судами было установлено, что кредитор безосновательно перечислял денежные средства, а потом через некоторое время возвращал их обратно. При этом не требуя процентов и никак не обосновывая данные трансакции. При таких обстоятельствах полагаю, что суды верно квалифицировали данные сделки как операции по перераспределению средств внутри холдинга и отказали включать это требование в реестр. Кассация же, отменяя данное решение, никак не аргументировала, что конкретно нужно исследовать. Очевидно, если было бы реальное обоснование данных трансакций, то кредитор должен был их представить. А управляющий, являющийся в данном споре "слабой стороной", полагаю, если мог доказать аффилированность, то представил бы доказательства. Зачастую бизнесмены оформляют свои компании и ставят в руководство приближенных людей, которые формально являются несвязанными лицами. Как раз для таких случаев законодательство о банкротстве дало приоритет при доказывали слабой стороне — арбитражному управляющему и кредиторам, в чьих требований нет обоснованных сомнений.

Данный судебный акт является очень противоречивым. Обычно суды критически относятся к доказательствам о выдаче займа путем выдачи расписки. Тем более, как указано в тексте самого постановления арбитражного суда Московского округа, в материалы дела представлены доказательства, что требования кредитора не являются текущими, так как денежные средства переданы в заем в 2017 году. Но суды не приняли их к вниманию в связи с тем, что сам должник не предоставил никаких доказательств об этом. Таким образом, основываясь на выводах данного судебного акта должники-физические лица могут злоупотреблять в данных делах. Тем более, что последствие отнесения данных расходов на текущие платежи является существенным для кредиторов. Однако необходимо рассматривать индивидуально каждую ситуацию, так как существующая практика по таким делам обязывала кредитора доказывать, куда данные денежные средства были потрачены.

Отказывая в привлечении к ответственности за совершение безвозмездной сделки, суд кассационной инстанции указал, что не доказан статус Макарова в качестве контролирующего. Совершение безвозмездных сделок в пользу бывшего участника должника не является достаточным основанием для вывода о сохранения таким участником контроля над должником после его выхода из состава участников. Этот довод отраженный в указанном судебном акте на мой взгляд являетс противоречивым. Обычно, суды считают кредиторов и управляющего слабой стороной в данных вопросах. По моему мнению, сама безвозмездность указывает на сомнительность добросовестности. Также суд указан, что субсидиарной ответственности по основанию 61.12 возможна только за те обязательства, которые возникли после истечения срока наступления обязанности по обращению в суд с заявлением о признании должника банкротом. Тут я согласна с определением суда управляющему по таким делам необходимо предоставлять четко рассчитанную сумму которую по его мнению нужно взыскивать.