Валерия Молканова

Ранее суды неоднозначно подходили к доказыванию имущественного вреда: необходимо ли устанавливать прямую причинно-следственную связь между зачетом и ухудшением положения кредиторов либо достаточен сам факт неплатежеспособности должника. Если Верховный Суд подтвердит, что наличие реальных обязательств не исключает возможности признания сделок недействительными при неплатежеспособности должника, это закрепит более жесткий подход к зачетам взаимных требований в преддверии банкротства. В результате кредиторы получат дополнительный инструмент защиты, что особенно важно для противодействия выводу активов через сделки с аффилированными лицами. С другой стороны, это поставит контрагентов в более уязвимое положение, поскольку даже экономически обоснованные расчеты могут быть оспорены. Практика зачетов, особенно с участием крупных должников и их аффилированных партнеров, станет менее предсказуемой. Компании будут вынуждены более тщательно анализировать риски заключения зачетов, чтобы избежать возможного признания их недействительными в случае банкротства контрагента.

Если Суд признает, что суды нижестоящих инстанций не учли доказательства заемного обязательства, это может усилить позицию ответчиков в аналогичных делах, особенно когда доказательства транзакций исходят от самого кредитора. Однако, если ВС подтвердит недействительность сделок, это закрепит практику строгого подхода к проверке сделок с аффилированными лицами и снижению доказательственного стандарта для кредиторов. Ключевым моментом в позиции ВС может стать анализ баланса интересов кредиторов и прав аффилированных сторон. Суд может сосредоточиться на целях платежей и их влиянии на конкурсную массу, что важно для соблюдения принципа равенства кредиторов. Решение может также определить, достаточно ли выписки по счету для подтверждения реальности сделки, или требуется дополнительное документальное обоснование.

Суд может занять одну из двух основных позиций. Первая заключается в том, что требуется отдельное решение о взыскании компенсации. ВС может подтвердить необходимость отдельного судебного акта для фактического взыскания суммы, даже если компенсация была установлена в предыдущем решении. Такая позиция может защитить бюджет от дублирования выплат и снизить риск «двойного взыскания». Однако это усложнит процесс для собственников, вынуждая их проходить несколько судебных процедур для получения возмещения, что может затянуть выплаты. В результате практика может закрепиться в пользу более строгого контроля над средствами бюджета, но собственники могут оказаться в затруднительном положении, требуя реализации своих прав в длительных процессах.

Это подчеркивает необходимость внимательного и всестороннего анализа процессуальных аспектов при разрешении споров о субсидиарной ответственности. Важно отметить, что применение исковой давности, согласно ст. 199 Гражданского кодекса, является самостоятельным основанием для отказа в иске. Суд первой инстанции не учел это обстоятельство, что является серьезным процессуальным нарушением. Кассационный суд, возвращая дело на новое рассмотрение, акцентирует внимание на том, что вопрос о сроках давности и его последствия должны быть рассмотрены в рамках нового судебного разбирательства. Также стоит подчеркнуть, что недобросовестные действия ответчика, связанные с отсутствием мер по погашению задолженности, должны быть оценены в контексте реального управления и контроля над деятельностью общества. Позиция кассации дает четкий сигнал арбитражным судам о том, что игнорирование процессуальных требований может привести к отмене судебных актов и затягиванию дел.

Заявление о выводе имущества было подано на основании решения суда общей юрисдикции, которое подтвердило право собственности заявителя на спорное нежилое помещение. Однако суды первой и апелляционной инстанций не учли это обстоятельство, включив помещение в конкурсную массу, что стало основанием для кассационного обжалования. Кассационная инстанция указала на недопустимость игнорирования вступивших в законную силу решений судов общей юрисдикции при рассмотрении дел о банкротстве. В своем решении суд сделал акцент на том, что права третьих лиц, подтвержденные судебными актами, не могут быть нарушены в рамках процедуры банкротства, что напрямую связано с соблюдением принципов правовой определенности и стабильности судебных решений.