Владимир Клименко

Описанные обстоятельства представляются существенными, как минимум, с точки зрения взаимосвязанности сторон, что является важным для подобных споров. Заявитель настаивает на мнимости заемных отношений и их переквалификации в обязательство по возмещению убытков. Если Верховный суд согласится с этим доводом, то его позиция будет заслуживать внимания. Существует подход, согласно которому для совершения мнимой (двусторонней) сделки недостаточно воли только одной стороны. Исходя из него, мнимость займа представляется сложно доказуемой, ведь похоже, что, как минимум, займодавец рассчитывал вернуть предоставленные в заем деньги тем или иным образом, а не компенсировал ими ущерб. Подменить волю стороны в этом случае формально достаточно сложно. Поэтому вероятно, что Судебная коллегия в случае отмены судебных актов найдет более изящное решение.

Формально уведомление кредитора о намерении обратиться не размещается в Интернете до окончания срока действия моратория. Следовательно, всплеск намерений кредиторов банкротит должников в 4 квартале может быть вызван публикацией намерений, не размещённых в период действия моратория. Подать заявление о банкротстве можно не ранее чем через пятнадцать дней после опубликования заявления о намерении. Первая процедура банкротства может быть введена в течение двух-трёх месяцев. Признание же банкротом, как правило, происходит после 7 месяцев от подачи заявления. Следовательно, если говорить о юридических лицах, то всплеск банкротств можно ожидать в первом-втором квартале 2023 года.

В первом случае суды трех инстанций обратили внимание на обстоятельства, сопутствующие переходу прав (пассивность страховщика в деле о банкротстве), упустив, как представляется, главное – момент перехода прав, который кредитор и страховщик согласовали по-иному, нежели предусмотрено законом. В определении о передаче судья Верховного суда обратил на это внимание, отметив, что момент перехода прав не влияет на положение иных кредиторов. Я поддерживаю эту позицию, поскольку, придерживаясь принципа диспозитивности, не вижу обстоятельств, которые могли бы ограничить кредитора и страховщика в этом праве (влияние на права третьих лиц, публичные интересы и т. п.).

Коллегия посчитала, что супруги не злоупотребляли правом при заключении брачного договора, поэтому нет оснований для отступления от него. Однако, к сожалению, в определении не описаны иные детали, которые позволили бы лучше усвоить позицию Верховного Суда. Было бы интересно узнать, каким образом распределялось имущество между супругами после заключения брачного договора или состав имущества супруги, схожим ли с супругом бизнесом она занималась, имелись ли между ними «деловые» транзакции и т. п. Если, например, все имущество оформлялось на супругу, и в собственность должника ничего не поступало, то могут возникнуть подозрения в добросовестности.