Тамара Филиных

Кредитор обвинил должника в злостном уклонении от погашения обязательств, чтобы суд не списал долг. Однако кассация не только не усмотрела злостного уклонения, но и заметила, что именно кредитор "втянул" банкрота в неправомерную схему. Отсюда справедливый вывод — в спорах об освобождении от долгов нужно оценивать действия не только должника, но и кредитора. Если действия должника неразумные, но не противоправные, то нет оснований для неосвобождения. Более того, суд округа уделил отдельное внимание добросовестному сотрудничеству должника с судом и управляющим, что является одним из ключевых вопросов при решении таких споров. Такой социальный подход суда благоприятно повлияет на граждан-банкротов и увеличит шансы на начало жизни с чистого листа.

Нижестоящие суды допустили серьезную ошибку — признали законной ситуацию, при которой размер субсидиарной ответственности превысил сумму требований. Кассация не позволила практике двинуться по ложному пути и призвала суды исправить ошибку. Вместе с тем суд округа согласился с необходимостью оценивать степень влияния и вовлеченности КДЛ при принятии управленческих решений, исследовать периоды такого влияния и сопоставлять размер причиненного вреда с размером реестра. Такой подход важен для практики, поскольку нередки случаи привлечения всех КДЛ к ответственности солидарно без разбора, кто, когда и в чем виноват. Поэтому позицию суда округа стоит оценивать положительно.

Институт освобождения от долгов создает широкую почву для злоупотреблений. Именно поэтому при освобождении действует правило добросовестного сотрудничества — если должник открыт перед судом и управляющим, то он может рассчитывать на реабилитационную меру в виде освобождения от долгов. Если нет, то он должен быть готов, что от долгов его не освободят. В этой связи позиция кассации представляется верной. Преждевременно освобождать должника, который не до конца раскрывает обстоятельства его финансовых возможностей. В противном случае освобождение будет стимулировать граждан на совершение заведомо неисполнимых сделок. Между тем, данный судебный акт вряд ли повлияет на судебную практику, поскольку процент освобождения граждан от долгов крайне высок.

Суды трех инстанций применили сугубо формальный подход — отказали в процессуальном правопреемстве лишь на основании аффилированности нового кредитора и должника. Как верно отметил ВС, сам по себе факт аффилированности не препятствует включению требований в реестр. Кроме того, такой формальный подход может лишить независимого кредитора с реальным требованием права уступить его другому лицу и получить удовлетворение, что противоречит сути института банкротства. Действительно, выкупая требование у независимого кредитора, недобросовестные «аффилы» могут преследовать дурные цели, однако представляется, что данный вопрос должен быть предметом судебного исследования. Ранее Верховный суд уже высказывался по вопросу о процессуальной замене независимого кредитора на аффилированного в похожем деле (определение СКЭС ВС РФ от 20 августа 2020 года № 305-ЭС20-8593). Поэтому, на мой взгляд, судебная практика в связи с принятием рассматриваемого определения не поменяется.

На первый взгляд кажется, что для проверки извещения лица о поступлении отправления в почтовое отделение достаточно изучить отчет об его отслеживании. Как правило, суды рассуждают именно таким образом — если в отчете имеется отметка о попытках вручения отправления адресату, значит лицо было извещено. Однако на деле ситуация не так очевидна. Не всегда отчет об отслеживании отправления содержит корректную информацию об отправлении. Так, практике известны случаи, когда почта известила лицо, но сам отчет сведений об этом не содержал. Хочется верить, что коллегия не подойдет к вопросу формально. Представляется, что в таких вопросах суду следует занять активную позицию для выяснения всех фактических обстоятельств. Так, суд должен направить запрос в АО «Почта России» с требованием о предоставлении информации об извещении заявителя применительно к конкретному РПО и разъяснений особенностей работы с почтовыми отправлениями. Если коллегия займет такую позицию, это побудит суды к более тщательной проверке обстоятельств извещения или неизвещения лица, а значит, и к принятию справедливого решения.

Позиция Конституционного суда вполне обоснована. Возможность СРО взыскать с арбитражного управляющего убытки в порядке регресса обеспечивает баланс интересов сторон и упорядоченность обязательственных правоотношений. Кроме того, определение выполняет превентивную функцию — напоминает другим арбитражным управляющим о возможных последствиях нарушения их обязанностей. На текущий момент немногочисленная судебная практика идет по пути удовлетворения требований СРО на основании статьи 1081 ГК РФ. Представляется, что рассматриваемое определение Конституционного суда позволит СРО действовать более решительно и увеличит количество таких заявлений.