Алексей Дудко

Новость об уменьшении сроков завершения исполнительных производств также имеет важное практическое значение и будет являться стимулом для судебных приставов оперативно завершать исполнительные производства под риском требований о возмещении вреда, если основания для завершения действительно наступили, а пристав бездействует, что причиняет ущерб заинтересованному должнику в исполнительном производстве. Это полезный и необходимый шаг законодателей по защите должников, однако главное — как это будет реализовано на практике. Не хотелось бы, чтобы это стало декларацией и привело к массовому и необоснованному закрытию дел с учетом формального проведения приставами мероприятий по розыску имущества, как это может быть. Такого рода идеи по ускорению разбирательств и процедур внедрялись и внедряются в нашем правопорядке в различных инкарнациях, но часто без правового механизма их реализации и конкретных санкций за нарушение. Эффект от них может быть небольшой  с точки зрения поставленных целей. Поэтому главное — как эта инициатива будет обеспечена в правовой деятельности, а именно: что нужно спрограммировать, спроектировать и спланировать не только на уровне  норм права, но и правовых средств, чтобы поставленные законодателем цели были решены и это не привело к новым перекосам системы исполнения судебных решений, которая требует серьезных улучшений в работе.

Несмотря ни на какие политические изменения и экономические кризисы, уже более 25 лет наша команда продолжает бороться за интересы клиентов по самым сложным делам и специальным вопросам, касающихся противодействия и расследования мошенничества, розыска, возврата активов и привлечения контролирующих лиц к ответственности в рамках трансграничных банкротств и разбирательств. Эти вопросы традиционно являются сложнейшими вопросами и права, и факта, особенно сейчас. Поэтому такие дела – «ледоколы» -- и двигают вперед юриспруденцию, российскую и международную. Можно вспомнить первое признание фактического контроля контролирующими лицам как основание субсидиарной ответственности по российскому праву, первое признание полномочий российского конкурсного управляющего в Великобритании и потом в Европе, первый арест активов, находящихся в трастах, первое обращение взыскания на активы в «непробиваемых» дискреционных трастах (по делу АСВ и ЗАО « Межпромбанк» против С. В. Пугачева); признание и исполнение в России решения Высокого Суда Англии и Уэльса о взыскании с бывших топ-менеджеров банка активов на сумму свыше 750 млн долларов США, что стало прецедентом и крупнейшим таким решением за всю историю российских судов (по делу АО «БТА Банк» против М.К. Аблязова); судебное раскрытие банковской информации в США в отношении семейного круга ответчиков, несмотря на санкционный режим (банк «ТРАСТ» против братьев Ананьевых).

Когда глобальный офис Hogan Lovells объявил об уходе из России, нам потребовалось менее суток, чтобы принять решение об открытии своей фирмы и продолжать практику практически в том же составе. Мы несем огромную ответственность перед нашими сотрудниками и клиентами, которых мы всегда поддерживали в самых сложных ситуациях, несмотря на любые вызовы времени. По-другому и быть не могло. Благодаря командному духу, профессионализму, нашим устоявшимся крепким международным связям и реферальному соглашению с Hogan Lovells мы продолжаем оказывать правовую поддержку клиентам на самом высоком уровне и сопровождать споры любой сложности в самых разных юрисдикциях. Год нашей успешной работы на рынке подтвердил, что это было единственное правильное решение.

Верховный Суд посчитал, что презумпция согласия одного супруга с действиями другого супруга по распоряжению общим имуществом не влечет за собой возникновения у одного из супругов долговых обязательств перед третьими лицами, с которыми он не вступал в правоотношения. Также, по мнению Верховного суда, признание обязательств супругов общими не является основанием для возникновения солидарной обязанности по погашению общей задолженности. Согласно ВС РФ, последствием признания обязательства общим в силу положений п. 2 ст. 45 Семейного кодекса Российской Федерации является возникновение у кредитора права на обращение взыскания на общее имущество супругов. Однако в судебной практике имеется противоположное вступившее в силу судебное решение, которым обязательство по возврату займа было признано общим обязательством супругов. При таких обстоятельствах, согласно более ранним позициям Верховного суда, неудовлетворенная часть общих обязательств супругов погашается за счет средств, которые приходятся на долю супруга должника. А при недостаточности общего имущества супруги несут солидарную ответственность своим личным имуществом. Соответственно, Верховный суд в настоящем деле иным образом подошел к сути общности имущества супругов, что может иначе повлиять на перспективы удовлетворения требований кредиторов по общим долгам.