Алеся Ковалева по заявлению банка ВТБ была признана банкротом. При этом обязательство Ковалевой по требованию банка в размере 86,5 млн рублей было признано ее общим с супругом обязательством. В рамках процедуры банкротства ВТБ предпочел оставить нереализованное на торгах залоговое имущество за собой. По заявлению финуправляющего суд первой инстанции прекратил производство по делу о банкротстве Ковалевой. Однако апелляционный суд, с которым согласился суд округа, отменил определение нижестоящего суда, указав, что обязательство должника перед залоговым кредитором не было погашено в полном объеме (заложенные дом и участок, которые ВТБ оставил себе, были оценены в 19,5 млн рублей). Супруг Алеси Ковалевой пожаловался в Верховный суд, который отменил постановления апелляционного и окружного судов и оставил в силе определение суда первой инстанции. Подробности этого кейса можно прочитать на портале PROбанкротство.
Определение Верховного суда по делу о банкротстве А. Ю. Ковалевой необычно не тем, что должник был освобожден от обязательств после завершения процедуры. Официальная статистика показывает, что около 99% граждан-должников освобождается судом от обязательств после завершения процедуры банкротства, если они не совершали очевидно недобросовестных действий. В ситуации, когда имущество должника, обремененное ипотекой, было выставлено на торги в процедуре банкротства и оставлено за собой кредитором после признания торгов несостоявшимися, нет очевидных оснований считать должника недобросовестным. Необычно другое — основание прекращения дела. В конечном итоге оно было прекращено в связи с тем, что предмет ипотеки, продававшийся на торгах, был оставлен за собой залоговым кредитором. А поскольку в действующем законодательстве (п. 5 ст. 61 закона об ипотеке) есть норма о прекращении обязательств должника, обеспеченных ипотекой, при оставлении кредитором за собой предмета ипотеки, Верховный суд признал обоснованным прекращение дела о банкротстве — и списание долгов — на этом основании. Таким образом, он применил норму закона об ипотеке как специальную норму в рамках отношений банкротства.
Прекращение дела о банкротстве и освобождение должника от обязательств в этой ситуации, продолжает Евгения Уткина, видится вполне логичным вариантом развития конкретного дела о банкротстве А. Ю. Ковалевой, если исходить из того, что обычно гражданин-должник, не допустивший явных нарушений, освобождается от обязательств по завершении процедуры банкротства. Правда, из определения Верховного суда не совсем понятно, было ли у должника иное имущество, которое можно было бы реализовать в процедуре банкротства.
Представляется, что этот кейс вряд ли внесет радикальные изменения в судебную практику банкротства граждан. В большинстве случаев у должников нет иных принципиально значимых активов, помимо предмета ипотеки, который является основным источником погашения задолженности в банкротстве. В то же время может возникнуть риск злоупотреблений со стороны должников, у которых есть иное имущество, помимо предмета ипотеки, но нет иных неисполненных обязательств. Системное применение позиции, изложенной в данном определении Верховного суда, может позволить должникам сохранить такое имущество.
Суд признал Максима Лядова банкротом (дело № А65-18296/2021). В рамках банкротства финансовый управляющий должника Ленар Хафизов потребовал в суде признать на основании п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве и ст. 10, 170, 168 Гражданского кодекса недействительными сделки по перечислению должником с 17.02.2020 по 25.03.2020 в пользу Ильи Онищука 453 тыс. рублей.
ФУ указал, что сделка совершена в отсутствие встречного исполнения и повлекла уменьшение конкурсной массы. Онищук, в свою очередь, указал, что Максим Лядов перечислил ему 449 тыс. рублей в счет оплаты стоимости приобретенной у ответчика через специализированное программное обеспечение, работающее на платформе мессенджера Telegram в автоматическом режиме (@BIP_Banker_bot) криптовалюты BIP.
Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, отклонил требование ФУ. Финуправляющий пожаловался в окружной суд. Подробнее об этом деле написано в материале портала PROбанкротство.
Судебный спор по оспариванию покупки криптовалют примечателен как тем, что он формирует судебную практику о признании криптовалют объектами гражданских прав, которые, в том числе, могут входить в конкурсную массу должника, признаются объектом гражданского оборота, а значит, сделки с ними могут быть оспорены по специальным основаниям законодательства о банкротстве. С учетом растущей популярности криптовалют, особенно в наше «всесанкционное» время, все большее значение будет иметь подход судов к доказыванию фактических обстоятельств, связанных с совершением сделок с ними, а также способ возврата денежных средств / криптовалют в конкурсную массу должника в случае удовлетворения требований. Кроме того, нам, как юристам с обширной международной практикой и спорами по возврату активов в иностранных юрисдикциях, будет интересно смотреть за развитием отечественного правопорядка с точки зрения признания решений российских судов в иностранных юрисдикциях и связанных с ними вопросов, когда такое признание потребуется. Речь, скорее всего, будет идти о значительных суммах, и, вероятно, необходимо будет участие в делах криптоплаформ, которые фиксируют права на активы и обычно находятся в иностранных юрисдикциях.
Новость об уменьшении сроков завершения исполнительных производств также имеет важное практическое значение и будет являться стимулом для судебных приставов оперативно завершать исполнительные производства под риском требований о возмещении вреда, если основания для завершения действительно наступили, а пристав бездействует, что причиняет ущерб заинтересованному должнику в исполнительном производстве. Это полезный и необходимый шаг законодателей по защите должников, однако главное — как это будет реализовано на практике. Не хотелось бы, чтобы это стало декларацией и привело к массовому и необоснованному закрытию дел с учетом формального проведения приставами мероприятий по розыску имущества, как это может быть. Такого рода идеи по ускорению разбирательств и процедур внедрялись и внедряются в нашем правопорядке в различных инкарнациях, но часто без правового механизма их реализации и конкретных санкций за нарушение. Эффект от них может быть небольшой с точки зрения поставленных целей. Поэтому главное — как эта инициатива будет обеспечена в правовой деятельности, а именно: что нужно спрограммировать, спроектировать и спланировать не только на уровне норм права, но и правовых средств, чтобы поставленные законодателем цели были решены и это не привело к новым перекосам системы исполнения судебных решений, которая требует серьезных улучшений в работе.
Тема цифровых финансовых активов кажется особо важной и интересной и Сергею Привалову. Верховный суд на этой неделе признал, что вывод криптовалют в наличные является отмыванием средств и должен повлечь за собой уголовное наказание. Стоит уточнить, что речь шла о людях, заработавших цифровую валюту преступно, а не о добросовестных владельцах.
Валерий Челышкин занимался производством мефедрона и оплату за его продажу получал в биткоинах. С помощью счета своей знакомой он их впоследствии обналичивал. Таким образом ему удалось вывести более 8 млн рублей. Прокуратура потребовала признать наркодельца виновным не только в производстве наркотиков, но и в легализации добытых преступным путем средств. Суды первой и апелляционной инстанций решили, что обналичивание денежных средств не повлекло за собой их легализацию. Но Верховный суд решил иначе. Он постановил, что финансовые операции заведомо для виновного маскируют связь легализуемого имущества с преступным источником его происхождения. Кстати, еще в 2019 году Пленум Верховного суда РФ отнес криптовалюту к предметам преступлений, предусмотренных статьями об отмывании денег.
Цифровые финансовые активы как разновидность цифрового права являются довольно новым объектом гражданских прав. В делах о банкротстве цифровая валюта признается активом должника, но пополнить им конкурсную массу представляется довольно сложно, поскольку затруднительно доказать принадлежность кошелька и токенов конкретному лицу. Принадлежность криптовалюты определяется только обладанием ключом доступа, который и позволяет проводить транзакции. Поэтому если должник сам не сообщит информацию о цифровой валюте и не предоставит данные для доступа к ней, то получить данный актив в конкурсную массу будет практически невозможно.
Но, даже получив данный актив от должника, считает Сергей Привалов, далее арбитражный управляющий сталкивается с трудностями по хранению и продаже криптовалюты, поскольку данные вопросы действующим законом о банкротстве не урегулированы.
На сегодняшний день не так много банкротных дел, связанных с включением в конкурсную массу и реализацией криптовалюты. Но, учитывая рост интереса населения к данному виду активов, полагаем что количество судебных разбирательств, связанных с цифровой валютой, будет только расти.
В Верховном суде РФ состоялось обсуждение проекта постановления Пленума ВС об особенностях применения судами в делах о несостоятельности (банкротстве) норм о поручительстве. В проекте постановления 21 пункт. После того, как постановление будет принято, будут признаны не подлежащими применению пп. 46–57 Постановления Пленума ВАС РФ от 12 июля 2012 года № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством». Подробно о нем можно прочитать на портале PROбанкротство.
Безусловно, главным событием недели в банкротном мире можно назвать обсуждаемый проект постановления Пленума ВС РФ относительно применения норм о поручительстве в делах о банкротстве, считает Алексей Костоваров. Не вдаваясь в подробный разбор всех отраженных в нем позиций, можно сказать, что в этом постановлении можно будет найти ответы на многие вопросы, возникающие на практике. Отмечу некоторые достаточно интересные позиции.
Важное развитие в постановлении получила позиция о консолидации требований кредитора и поручителя. При частичном погашении требования поручителем частичное правопреемство в реестре кредиторов должника не происходит, до полного погашения такое требование учитывается как консолидированное, и права по такому требованию реализуются кредитором. Такой подход давно обсуждался и теперь получил развернутое регулирование в постановлении Пленума ВС РФ.
Разрешен и вопрос о возможности включения требований поручителя в реестр основного должника, когда кредитор обратился за погашением долга только к нему. В таком случае поручитель сможет реализовать свои права на получение средств от должника только после погашения долга. Достаточно важная позиция, защищающая интересы поручителя.
Также закреплен подход о возможности восстановления срока на предъявление требований к поручителю, когда он пропущен в связи с ненаступлением обстоятельств, с которыми связано право на предъявление такого требования (например, поручительство является субсидиарным). Вполне обоснованное отступление от позиции о пресекательном характере такого срока, учитывающее особенности поручительства.
Нельзя не отметить и позицию относительно размера требований кредитора в деле о банкротстве поручителя, когда требования такого кредитора уже включении в реестр основного должника. Такой размер определяется на момент введения первой процедуры в деле о банкротстве поручителя. Иными словами, такой размер включает в себя договорные проценты и неустойку, начисленные после введения банкротства в отношении основного должника. В данном вопросе ВС РФ отошел от жесткой позиции об акцессорности поручительства в целях защиты кредитора от негативных последствий банкротства основного должника.
В постановлении отражен еще ряд значимых подходов, связанных с поручительством, на которые следует обратить внимание: о наступлении срока исполнения поручителем обязательств при введении банкротства в отношении основного должника, о понижении требований поручителя, предоставившего поручительство в период имущественного кризиса у основного должника, о совместном характере поручительства, о сохранении поручительств при ликвидации основного должника, если до ликвидации предъявлено требование к поручителю, и другие. Пока остается за рамками постановления достаточно интересный вопрос о внутригрупповом поручительстве. ВС РФ при разрешении конкретных споров уже неоднократно обсуждал судьбу внутригрупповых сделок и высказывал мнение, что такие сделки законны, если они совершены в интересах всей группы. Было бы хорошо, чтобы этот вопрос также получил свое развитие в постановлении о поручительстве, учитывая, что внутригрупповое поручительство — достаточно частое явление в бизнес-практике.
Янис Петерманис был признан банкротом. В рамках банкротства было продано с торгов за 4,8 млн рублей его единственное находившееся в залоге жилье. Однако залоговый кредитор получил только 2,2 млн рублей в счет погашения основного долга. Тогда как неустойка и мораторные проценты остались непогашенными. Оставшиеся деньги были переданы должнику для покупки нового жилья. Залоговый кредитор попросил перечислить ему также неустойку и мораторные проценты, но суды трех инстанций признали его требование необоснованным. Тогда залоговый кредитор пожаловался в Верховный суд, настаивая, что поскольку с торгов было продано единственное жилье банкрота, то иные кредиторы не имеют права претендовать на вырученные от его продажи деньги. Экономколлегия отменила акты нижестоящих судов и разрешила разногласия между залоговым кредитором и ФУ. Этот кейс описан в материале портала PROбанкротство.
В рамках дела о банкротстве г-на Петерманиса состоялись торги по реализации единственного жилья, находящегося в залоге у кредитора (компании). Из полученных денежных средств часть была направлена на погашение основного долга перед залоговым кредитором. Непогашенными остались мораторные проценты и неустойка, судьбу которых решал Верховный суд РФ.
В Определении Верховный суд РФ делает важный для практики вывод о том, что к залогу единственного жилья не применяются обычные ограничения приоритета залога. Вся выручка причитается залоговому кредитору, а остаток после удовлетворения требования такого залогового кредитора не включается в конкурсную массу и передается должнику. Таким образом, Верховный суд РФ приходит к выводу о том, что при реализации заложенного единственного жилья только и исключительно залогодержатель может удовлетворяться из выручки от его продажи. Такое решение Верховного суда РФ подтверждает безопасность ипотеки. Должник, выплатив основную стоимость жилья, может быть уверен в том, что при банкротстве эта сумма не уйдет в конкурсную массу и на нее должник сможет купить себе другой дом (возможно, подешевле, но человек «не останется на улице»).
