Денис Шестаков

В соответствии с данным постановлением не допускается включение в состав субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц штрафных санкций, начисленных за несвоевременную уплату налоговых платежей самим должником. Нормы о субсидиарной ответственности не предназначены для взыскания с контролирующего лица сумм штрафов за налоговые правонарушения, наложенных на организацию-налогоплательщика. Это обусловлено тем, что субсидиарная ответственность носит деликтный характер и направлена исключительно на возмещение вреда кредиторам, а не на наказание за налоговые правонарушения. В свою очередь, штрафы имеют карательную природу и являются мерой налоговой ответственности, которая может применяться только к самому налогоплательщику-организации, признанной виновной в совершении правонарушения. С учетом принципа индивидуализации ответственности такие штрафные санкции не могут быть переложены с субъекта правонарушения на его руководителя.

Приведенные профсоюзами суммы задолженности действительно впечатляют, однако, по данным ЕФРСБ, в реестры требований должников были включены требования о выплате задолженности по зарплате на сумму 24 млрд рублей в 2023 г. и 13,3 млрд рублей – в 2024 г., что даже превышает оценки профсоюзов. В рамках дел о банкротстве требования работников по заработной плате включаются во вторую очередь реестра кредиторов (ст. 134 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»), что дает им приоритет перед требованиями коммерческих кредиторов и даже перед требованиями ФНС. По статистике, средний процент удовлетворения требований работников существенно выше, чем у кредиторов третьей очереди.

Крайне важно, что окружной суд потребовал установить причинно-следственную связь – ключевое условие для субсидиарной ответственности. Если непереданные документы не могли повлиять на размер погашения требований, то и ответственность не может быть обоснованной. Этот случай – повод задуматься: не превращается ли субсидиарная ответственность в «карательный инструмент», когда управляющие и кредиторы пытаются возместить убытки за счет любого, кто имел отношение к компании? Закон требует доказывать вину, а не перекладывать долги на бывших руководителей по умолчанию. Новое рассмотрение дела – шанс восстановить баланс между защитой кредиторов и правами ответчиков. Если суд первой инстанции на этот раз тщательно проверит все аргументы, решение станет примером взвешенного подхода в сложных банкротных спорах.

Арбитражный суд Московского округа справедливо указал, что вопрос обоснованности привлечения специалистов должен оцениваться по четким критериям. В их числе: объективная необходимость привлечения специалиста, соблюдение установленных законом лимитов расходов, соразмерность оплаты объему выполненных работ, а также квалификация привлеченного лица. Такой подход позволяет избежать как необоснованных расходов, так и необоснованных отказов в привлечении специалистов. Важно отметить, что в процедурах банкротства с большим объемом работы привлечение специалистов должно восприниматься как нормальная и оправданная практика. В противном случае арбитражный управляющий оказывается вынужден либо выполнять несвойственные ему функции, что снижает эффективность его работы, либо рисковать признанием своих действий незаконными.

Это пример системной проблемы: отсутствие прямых указаний в законодательстве о банкротстве приводит к коллизиям и нарушениям. Кредитор вправе оспорить действия нотариуса через суд, требуя возврата средств из бюджета, но процесс будет сложным. Арбитражному управляющему следовало проконтролировать соблюдение сроков, а нотариусу — запросить разъяснения у палаты. Ситуация показывает необходимость внести в Закон о банкротстве отсылку к 10-летнему сроку хранения, исключив разночтения. Пока такие правки не приняты, участникам процедур нужно строже сверяться с профильными нормами, чтобы избежать аналогичных ошибок.

В рассматриваемом случае в деле о банкротстве Смурова не установлено указанных выше обстоятельств и, как следствие, незаконности его поведения. Обязанностями, от которых он не был освобожден постановлением апелляции, стали расходы ФНС как заявителя по делам о банкротстве двух юридических лиц, где Смуров выступал в роли руководителя. Данные расходы ФНС понесла как сторона в рамках соответствующих судебных дел, исполняя свои процессуальные обязанности. Следует отметить, что в привлечении Смурова к ответственности по обязательствам возглавляемых им предприятий в делах об их банкротстве было отказано ввиду отсутствия доказательств его недобросовестного поведения. То обстоятельство, что впоследствии эти расходы были взысканы со Смурова, не устанавливает факта его незаконного поведения как в деле о собственном банкротстве, так и в делах о банкротстве контролируемых им предприятий, что исключает возможность неосвобождения его от исполнения обязанности по возмещению расходов ФНС.

Суд кассационной инстанции справедливо отметил, что обстоятельства выполнения этих дополнительных работ и их влияние на способность должника рассчитаться с кредиторами не исследовались судами предыдущих инстанций. Кроме того, иск о взыскании задолженности за указанные работы был подан с пропуском сроков исковой давности, что также указывает на недобросовестное поведение руководителя должника, способное привести к неплатежеспособности последнего. На текущем этапе рано делать выводы относительно возможности привлечения руководителя должника к ответственности, а судам предстоит выяснить обстоятельства дела повторно и определить степень влияния действий директора в процессе коммерческой деятельности на возможность расчетов с кредиторами.