Кирилл Горбатов

В данном случае суд кассационной инстанции совершенно правильно пресек формальный подход как конкурсного управляющего, так и судов нижестоящих инстанций. Поскольку, вопрос об истребовании документов у того или иного лица в большинстве случаев является «начальным» этапом процесса о привлечении к субсидиарной ответственности (непередачи документации – образование презумпции вины доведения до банкротства), разрешение спора через формальный подход – недопустимо. Кассация справедливо учла логичную позицию ответчика о том, что компания уже после его ухода работала 4 года (заключала договоры, сдавала отчетность и т.п.), и последующие директора не обращались к нему за передачей документации. В целом, позиция кассации не является новой для данной категории споров, но ориентирует суды на более детальное и внимательной изучение фактических обстоятельств дела.

Позиция суда кассационной инстанции в целом совпадает со сложившейся судебной практикой, в том числе на уровне Верховного суда РФ. Однако, все-таки стоит отметить достаточную жесткость в мотивировке Постановления. Так, с нашей точки зрения, суд мог ограничиться наличием вступившего в законную силу приговора, в котором идет речь о том, что учредитель общества фактически был организатором преступной схемы по уклонению от уплаты налогов. Этого было бы достаточно для привлечения учредителя к субсидиарной ответственности. Кассация же в мотивировке пошла дальше и распространила принципы привлечения к субсидиарной ответственности, которые были сформулированы Верховным судом РФ в рамках банкротств банков (Дело Гринфилд-банка, банка «Балтика») на банкротные процедуры обычных компаний. Это смущает тем более, что такая позиция может касаться переложения бремени доказывания с заявителя (должен доказать какие конкретно действия ответчика привели к банкротству) на ответчика (должен обосновать почему бездействовал, когда директор совершал незаконные сделки.

С позицией ВС РФ в данном деле нельзя не согласиться. Главная проблема заключается даже не в том, что ответчик являлся акционером банка, осуществлял корпоративное финансирование и должен был понимать риск преимущественного возврата имущества вперед независимых кредиторов. Ключевая особенность заключается в том, что произошло две сделки по спорному имуществу (а не одна, как указывали ответчики): первая — передача имущества акционером банку (прекращена исполнением), вторая — передача имущества от банка акционеру, причем вторая сделка недействительна по всем квалифицирующими признакам: срок подозрительности, безвозмедность, в пользу аффилированного лица и т. д. Если при новом рассмотрении дела заявителю будет отказано в истребовании имущества от добросовестного приобретателя, то как последствие стоимость имущества будет взыскана с акционера банка. Учитывая, что акционер безвозмездно дополнительно передавал банку и иное имущество (права требования квартир от застройщика), возможность взыскания с него крупной денежной суммы представляется крайне несправедливой с моральной точки зрения. Ситуация дает повод собственникам бизнеса лишний раз задуматься о целесообразности спасения «тонущих» предприятий.

Принятие такой позиции приведет к понижению процента выдачи банками кредитов и повышению их стоимости. Думаю, поэтому дело справедливо передано на рассмотрение в Экономколлегию. Выдача кредитов является основной деятельностью банка как кредитной организации. Более того, по утверждениям профессиональных участников банковского рынка, на практике идет серьезная борьба между банками за клиента/заемщика. Чем лучше заемщик, тем выше уровень борьбы. Таким образом, с одной стороны, банк, конечно, должен проверять своего клиента, с другой стороны, банку нужно распоряжаться своей ликвидностью с учетом своей уставной деятельности — выдачи кредитов. В этой ситуации оценка экономической целесообразности выдачи кредита банком компании, которая имела признаки снижения финансовой активности, и последующей субординации его требования в реестре может в конечном итоге привести к печальным результатам для экономики.

Высказанная ВС позиция может иметь как расширительное толкование: подведение сальдо возможно всегда и везде и ничьих прав это не нарушает, поскольку должник сам способствовал нарушению обязательств и т. д. и т. п. Толкование также в ряде случаев может быть ограничительным, поскольку сам ВС РФ указал: неважно, что кредитор заявляет о сальдо после включения в реестр кредиторов, поскольку подведение итога встречных обязательств лежало на должнике, а он в лице конкурсного управляющего обратился с требованиями к кредитору уже после включения его требований в реестр. Второй подход мне кажется более тонким и в правовом смысле выверенным. Первый же подход неминуемо, на мой взгляд, приведет к злоупотреблениям должника и дружественных к нему кредиторов в делах о банкротстве. При этом остаются вопросы. Например, в судебной практике с подачи ВС РФ выработана позиция о том, что сальдирование (если к тому есть основания) происходит автоматически и от волевых действий сторон не зависит. Получается, что вынесенный судебный акт о включении полного объема требований в реестр кредиторов незаконен и подлежит отмене. Однако в данном случае данный судебный акт не обжаловался.

С одной стороны, в процедуре торгов, проведенной конкурсным управляющим, не было очевидных правовых нарушений и все сделано в предусмотренном законом порядке. Однако при этом, как видимо указывают кассаторы, не выполняется главная фундаментальная цель проведения торгов при банкротстве: реализация имущества по максимально высокой цене для удовлетворения большего процента требований кредиторов. При том, что такие предложения участников торгов были. Полагаю, что Верховным судом РФ судебные акты будут отменены и выработана правовая позиция, согласно которой в случае отказа победителя торгов (либо лица со вторым по цене предложением) от заключения договора, предложение заключить договор должно быть сделано следующему по списку участнику, предложившему хотя и меньшую, чем победитель, цену, но все же большую относительно начальной цены следующего этапа торгов.

С моей точки зрения, в изначально спорную правовую формулу сальдирования (мало отличающуюся от запрещенного зачета) включается дополнительная неизвестная. После принятия данного определения Экономколлегии я ожидаю появления в судебных спорах массовых злоупотреблений, связанных с попыткой должников уйти от взыскания. Теперь ссылка на позицию ВС РФ может быть включена в возражения таких недобросовестных должников, которые будут заключаться в том, что они в одностороннем порядке сальдировали взаимные обязательства с кредиторами, основываясь на своих «внезапно возникших» расходах, абстрактных убытках и т. д. Остается надеяться, что нижестоящие суды в такого рода спорах будут применять повышенный стандарт доказывания для лиц, ссылающихся на наличие убытков и сальдирование, проверяя при этом реальность понесенных расходов/убытков, их относимость к правоотношениям сторон, экономическую целесообразность и т. д.