Мария Зубилина

Совсем недавно по поводу исполнительского сбора высказался Конституционный суд (Постановление КС РФ №29-П/2023 от 01.06.2023 г.). Из указанного постановления КС РФ можно составить определение исполнительского сбора на основании его правовой природы следующим образом: исполнительский сбор является санкцией штрафного характера, которая имеет признаки административной санкции, следовательно, исполнительский сбор должен отвечать вытекающим из Конституции РФ требованиям, предъявляемым к такого рода мерам юридической ответственности. Логично предположить, что при рассмотрении дела Верховный суд учтет позицию Конституционного суда — как минимум потому, что позиция Конституционного суда не является новой. Еще в 2009 году ФАС Западно-Сибирского округа в Постановлении № Ф04-8232/2008 от 20.01.2009 указал на то, что взыскание сбора — санкция за неисполнение указаний судебного пристава-исполнителя, а не возмещение расходов судебного пристава-исполнителя, связанных с исполнением исполнительного документа.

Верховный суд в 2023 году уже высказывался о выдаче дубликата исполнительного листа. В Определении от 19.04.2023 г. № 305-ЭС22-26720 Верховным судом было обращено особое внимание, что «при рассмотрении заявления о выдаче дубликата исполнительного листа предполагается участие сторон в состязательном процессе и предоставление ими доказательств, подтверждающих их доводы». Суд первой инстанции не учел ни один довод ответчика, кроме того, указал, что отказ в выдаче дубликата приведет к нарушению права на судебную защиту. В ответ на это Верховный суд указал все способы защиты права, которые были предприняты администрацией города Березники, вплоть до предъявления нового иска с новыми требованиями к тому же ответчику. Из всех обстоятельств, изложенных Верховным судом, следует правило: если ваше право нарушили, то ваша прямая обязанность быть заинтересованным в восстановлении нарушенного права, и неважно, кто вы — государственный орган или частное лицо. В свете этого видится положительный потенциал судебной практики для защиты от неограниченного срока требований со стороны государства.

Суд кассационной инстанции на первом круге рассмотрения дела в постановлении обратил внимание, что статус контролирующего должника лица установлен и подтвержден. Однако, статус КДЛ не соотносится с предметом и обоснованием заявления конкурсного управляющего о привлечении к субсидиарной ответственности по причине непередачи документации и неподачи заявления о банкротстве. Хотя порядок привлечения КДЛ, как и руководителя, изложен в одной статье 61.11 закона о банкротстве. И в этом свете возникает двоякая ситуация - с одной стороны, привлечение к субсидиарной ответственности по мотиву непередачи документации выглядит излишне формально в свете сложившейся практики, а с другой стороны - рассмотрение дел с выходом за пределы предмета и основания заявленных требований повлечет за собой пересмотр сути судопроизводства.

На первый взгляд кажется, что вопрос в определении «центра убытков» и «центра прибыли», однако Верховный суд не затрагивает проблему в указанной правовой плоскости. Следовательно, определение не меняет практику, а закрепляет вопрос квалификации сделок при оспаривании в банкротстве. Верховный суд в комментируемом определении также напомнил нижестоящим судам о бремени доказывания при квалификации сделки по ст. 61.2 закона о банкротстве. Ведь в случае такой квалификации кредитор обязан обосновать условия, при выявлении которых следует вывод, что сделка подозрительная. Ранее Верховный суд уже неоднократно высказывался по вопросу квалификации сделки по ст. 10/168 ГК РФ. В сложившейся практике указано, что оспаривающий сделку должен доказать наличие в этой сделке пороков, выходящих за пределы подозрительной сделки. Неверная квалификация привела к ситуации, при которой суды нижестоящих инстанций "обязали самого ответчика доказать факт причинения его же действиями.

Суд апелляционной инстанции сделал вывод о том, что действия должника по смене адреса регистрации в период процедуры банкротства квалифицированы как злоупотребление правом. Между тем, такой вывод противоречит как постановлению Конституционного суда от 26.04.2021 года, так и определению Верховного суда от 22.12.2021 года. В указанных судебных актах пристальное внимание уделено необходимости объективного, а не формального исследования всех обстоятельств, касающихся единственного жилья, и смена регистрации сама по себе в период банкротства не является злоупотреблением, необходимо исследовать причины такой смены. Кроме того, у должника по данному делу имеется квартира на праве собственности и доля в праве общей долевой собственности по месту регистрации, решение о реализации квартиры поставило бы должника в ситуацию ухудшения жилищных условий, о недопустимости которой указал Конституционный суд.