Анастасия Фролкина

Позиция кассационного суда видится обоснованной, поскольку в основе любой жалобы должен лежать основанный на законе интерес. Дела о банкротстве, в целом, славятся большим числом заявлений и жалоб, которые далеко не всегда имеют под собой реальное основание и конкретную цель. В данном случае, хотя арбитражный управляющий и осуществлял свою деятельность с отступлением от правил, это не сказалось негативным образом на конкурсной массе или правах кредиторов. Нарушения не были связаны с настолько ненадлежащим способом исполнения обязанностей, который мог бы привести к искажению сути деятельности управляющего. Об этом, в частности, свидетельствует отсутствие жалоб других кредиторов. Необходимо отметить, что арбитражный процесс по своей сути носит компенсаторный, восстановительный характер, что и было подчеркнуто судом округа в комментируемом постановлении.

Продолжительное время судебная практика в принципе придерживалась позиции, исключающей автоматический переход права собственности на землю в силу закона. Отход от этой тенденции наметился в 2016-2017 годах, когда Верховный суд стал с разной периодичностью высказываться о том, что отсутствие прямого указания в договоре на продажу земли не означает, что такого намерения у сторон не было. Договор нужно оценивать, учитывая принцип единства судьбы земельного участка и зданий на нем, а также то обстоятельство, что цена на недвижимость по общему правилу включает в себя стоимость земли, которая передается вместе с этим имуществом (определения СКЭС ВС РФ от 31.03.2016 № 303-ЭС15-13807, от 23.11.2017 № 307-ЭС17-5707, от 10.09.2018 № 305-ЭС18-5945, № 304-ЭС22-2566 от 21.06.2022). Комментируемая позиция Верховного суда еще более конкретна — при приобретении в собственность строения покупатель становится собственником земельного участка (или доли в нем) в силу закона. Однако это не решает вопрос публичной регистрации такого права.

Это важно, поскольку на практике суды периодически допускают смешение гражданско-правовой и процессуальной ответственности, преследуя цель эффективного исполнения судебного акта. Исходя из смысла ст. 308.3 ГК РФ, судебная неустойка является дополнительной мерой косвенного (опосредованного судом) принуждения, когда речь идет об исполнении обязательства в натуре перед кредитором. Именно это наличие исходной гражданско-правовой обязанности должника делает астрент институтом материального, а не процессуального права. Напротив, судебный штраф, хотя и стимулирует участников спора поступать определенным образом, предназначается для охраны процессуальных, то есть публично-правовых по своей природе отношений. Таким образом, Верховный суд справедливо указывает на невозможность применения астрента в случае, когда за неисполнение соответствующих обязанностей нормами процессуального права предусмотрено взыскание штрафа. Это позволит не только внести определенность в судебную практику, но и избежать возможных злоупотреблений со стороны кредиторов, которые захотят извлечь выгоду из процессуального поведения другой стороны.