ООО «АДМ» обратилось в суд с иском к Вячеславу Капустину о взыскании убытков в размере 160,8 млн рублей и 2,9 млн долларов США. Суды трех инстанций удовлетворили иск, взыскав убытки с Вячеслава Капустина в пользу ООО «МАНОР», участвовавшего в деле как третье лицо. Суды исходили из того, что Вячеслав Капустин, являясь гендиректором ООО «МАНОР», совершил крупную сделку по перечислению 740,3 млн рублей в пользу компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед» без одобрения участников ООО «МАНОР». Капустин трижды подавал заявления о пересмотре решения суда по вновь открывшимся обстоятельствам, ссылаясь на то, что по другому делу установлена притворность первоначальной сделки, в связи с чем оснований для взыскания убытков с него не было. Суды отказали в удовлетворении заявлений Вячеслава Капустина. Судья Верховного суда РФ Н.С. Чучунова сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию (дело А40-36983/2017).
Фабула
В период осуществления Вячеславом Капустиным полномочий единоличного исполнительного органа ООО «МАНОР» данное общество получило от третьих лиц 893,2 млн рублей, в том числе 658,8 млн рублей от участника ООО «МАНОР» Эльдибитты Метельской по инвестиционному договору от 18 декабря 2013 года.
В декабре 2013 года ООО «МАНОР» перечислило в пользу компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед» 22,4 млн долларов США (740,3 млн рублей по курсу на дату платежа) в счет оплаты по договору купли-продажи акций компании «Старфингтон Менеджмент Лимитед».
Впоследствии ООО «АДМ» обратилось в Арбитражный суд Москвы с иском к Вячеславу Капустину о взыскании 160,8 млн рублей и 2,9 млн долларов США убытков. Суды первой, апелляционной и кассационной инстанций удовлетворили исковые требования, взыскав с Вячеслава Капустина в пользу ООО «МАНОР», привлеченного к участию в споре как третье лицо, указанные суммы. Суды исходили из того, что сделка, повлекшая отчуждение имущества ООО «МАНОР» в сумме 740,3 млн рублей, являлась крупной для ООО «МАНОР», при этом Вячеслав Капустин не представил доказательств одобрения данной сделки в установленном законом порядке.
Вячеслав Капустин дважды обращался в Арбитражный суд Москвы с заявлениями о пересмотре решения суда по вновь открывшимся обстоятельствам, но суды отказали в удовлетворении заявлений.
В мае 2023 года Вячеслав Капустин вновь обратился с заявлением о пересмотре решения, указав, что при рассмотрении дела о банкротстве Эльдибитты Метельской установлено, что инвестиционный договор между Эльдибиттой Метельской и ООО «МАНОР», а также договор купли-продажи акций между ООО «МАНОР» и компанией «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед» представляют собой единую притворную сделку, направленную на передачу денежных средств Эльдибитты Метельской в пользу компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед».
Суды трех инстанций отказали в удовлетворении заявления.
Тогда Вячеслав Капустин пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды указали, что обстоятельства, на которые ссылается Вячеслав Капустин, должны были быть ему известны при рассмотрении дела, но он не проявил достаточную добросовестность и осмотрительность, не представил соответствующие доказательства.
Суды отклонили доводы Вячеслава Капустина о сокрытии истцом существенных доказательств как противоречащие фактическим обстоятельствам дела.
Что думает заявитель
Вячеслав Капустин указал, что при наличии судебных актов по делу о банкротстве Эльдибитты Метельской, которыми установлено, что целью совершения сделок являлся вывод полученных ею от ООО «АДМ» денежных средств за долю в ООО «МАНОР» за пределы РФ в пользу компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед», последствием недействительности таких сделок не может являться взыскание с ООО «МАНОР» 658,8 млн рублей в пользу Эльдибитты Метельской.
При рассмотрении настоящего дела в 2017 году ООО «МАНОР» указывало, что полученные от Эльдибитты Метельской по инвестдоговору 658,8 млн рублей являются денежными средствами ООО «МАНОР», перечисление которых в адрес компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед» повлекло причинение ущерба ООО «МАНОР».
Однако в 2022 году по делу о банкротстве Эльдибитты Метельской ООО «МАНОР» заняло позицию, что инвестиционный договор и договор купли-продажи акций являются притворными сделками, прикрывающими передачу денежных средств Эльдибитты Метельской в размере 658,8 млн рублей в пользу компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед», а ООО «МАНОР» не является стороной прикрываемой сделки.
Таким образом, при рассмотрении дела о взыскании убытков ООО «МАНОР» сообщило суду недостоверные сведения о содержании совершенных сделок, дабы создать видимость наличия убытков, в то время как в последующем судебном процессе раскрыло действительное содержание сделок, в соответствии с которым убытков у ООО «МАНОР» возникнуть не могло.
Вячеслав Капустин отметил, что он не совершил действия к своей личной выгоде или к выгоде третьих лиц, а равно не совершил заведомо невыгодные для ООО «МАНОР» сделки, в связи с чем правовые основания для возложения на него обязанности по возмещению убытков в части 658,8 млн рублей, перечисленных компании «Биргеро Энтерпрайсиз Лимитед», отсутствуют.
Что решил Верховный суд
Судья Верховного суда РФ Н.С. Чучунова сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Почему это важно
Ольга Костькова, партнер, руководитель юридической практики Fincom group, полагает, что ВС РФ в итоге удовлетворит кассационную жалобу, так как уже в данном определении обращает на себя внимание ряд важных моментов.
Первый — это то, что в последнее время в российской судебной практике особую актуальность и распространение приобретает принцип процессуального эстоппеля, который предполагает запрет на противоречивое и непоследовательное поведение лиц в спорах. При этом суды последовательно указывают, что принцип правовой определенности не может защищать сторону, действовавшую недобросовестно. Вторым важным моментом является последовательность ВС РФ в защите принципа «делового решения», который основан на том, что суды не приступают к оценке решения руководителя по существу, если не будет доказана недобросовестность со стороны директора или заведомая неразумность его действий или бездействий. Обращает на себя внимание и указание на недопустимость «переоценки» новым бенефициаром ранее совершенных хозяйственных операций и уязвимость позиции директора, не владеющего информацией о всей цепочке сделок группы компаний. И особый интерес для меня вызвало упоминание ВС РФ аргумента о «несписываемости» данного вида задолженности, что является пожизненным неправомерным обременением. Возможно, это «первый звоночек» на пути смягчения данной нормы закона в целом.
Алена Антонова, адвокат, партнер юридической фирмы СТРИМ, отметила, что комментируемый кейс подробно затрагивает сразу несколько проблематик.
Но особо важным считаю вопрос неоднозначности пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам. Думаю, для большинства юристов не секрет, что добиться пересмотра в таких случаях — задача, требующая невероятных усилий. И очень часто для ее решения приходится (в качестве последнего шанса отстоять справедливость) идти окольными путями, а именно ссылаться на другой судебный акт, которым устанавливаются обстоятельства ранее известные сторонам и заинтересованным лицам, но по той или иной причине упорно игнорируемые в ходе рассмотрения дел. Грубо говоря, остается лишь ссылаться на то, что данные обстоятельства стали известными тогда, когда суд их установил в судебном акте. И несмотря на то, что это вступает в некоторое противоречие с определением этих самых вновь открывшихся обстоятельств, которое содержится в процессуальном законодательстве, на практике это вполне работающая схема, позволяющая хотя бы иногда исправлять явные судебные ошибки, которые допускаются не только в банкротных делах.
Например, по словам Алены Антоновой, дела, рассматриваемые по упрощенке, — просто кладезь для пересмотра по вновь открывшимся с использованием именно такой конструкции.
«Но, конечно, хотелось бы, чтобы на практике не приходилось исправлять ошибки судов таким сложным способом. Возможно, столько подробное и «свежее» определение Верховного суда РФ напомнит не только о том, для чего создан «институт» вновь открывшихся обстоятельств, но и заставит нижестоящие суды менее формально подходить к обстоятельствам рассматриваемых дел», — пояснила она.
Илья Кавинский, адвокат, партнер юридической фирмы Ru.Courts, отметил, что комментируемое определение ВС следует рассматривать в двух аспектах:
Верховный суд неоднократно указывал, что противоречивое поведение стороны, которое может быть воспринято как ложь в процессе, является основанием для пересмотра судебных актов в экстраординарном порядке и в указанном случае я не вижу чего-то принципиально нового в определении;
Суд указывает крайне интересный и заслуживающий отдельного подробного изучения довод о том, что в результате привлечения ЕИО к ответственности в отношении него была создана задолженность, которую невозможно погасить, так как убытки, взысканные судебным актом с генерального директора, не погашаются личным банкротством.
Конституционность данного положения, прямо вытекающего из п.5 и п.6 ст. 213.28 ФЗ «О несостоятельности», давно вызывает сомнения. Конституционный суд в своих постановлениях неоднократно указывал на недопустимость бессрочного ограничения лиц в правах (например, постановление КС РФ от 10.10.2013 N 20-П по делу о проверке конституционности подпункта «а» пункта 3.2 статьи 4 ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан РФ», части первой статьи 10 и части шестой статьи 86 УК РФ; постановление КС РФ от 10.11.2022 N 49-П по делу о проверке конституционности абзаца второго пункта 3 статьи 17 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»; постановление КС РФ от 21.04.2020 N 19-П по делу о проверке конституционности статьи 98.1 Лесного кодекса РФ). Стоит отметить, что лицо, совершившее особо тяжкое преступление и приговоренное к пожизненному лишению свободы, имеет возможность выйти на свободу по УДО, а генеральный директор, который не был привлечен к уголовной ответственности, остается пораженным в правах на всю жизнь без права законно избавиться от своих долгов (которые являются мерой гражданско-правовой ответственности). Указанное регулирования представляется в высшей степени несправедливым.
Сергей Ильин, адвокат, партнер ILIN | ILIN, отметил, что данное дело интересно конкуренцией «позиций» относительно «закрытости» оснований для пересмотра судебных актов.
Формально доводы заявителя не попадают под категории вновь открывшихся или новых обстоятельств, поскольку их перечень строго оговорен. Сложность заключается в том, что (а) заявителю были известны события, но он не смог обосновать их в первоначальном деле, и (б) новый судебный акт, принятый в рамках дела о банкротстве третьего лица, хоть и содержит «разоблачающую» информацию, но сделку, формально, не отменяет. В такой ситуации нижестоящие суды подошли буквально к толкованию положений АПК РФ, и в пересмотре судебных актов отказали. Вместе с тем, основная цель возможности пересмотра судебных актов заключается в проверке и исправлении судебной ошибки. В таком случае, если ошибка становится очевидной (особенно в случае принятия судом судебного акта в рамках другого дела, где рассматривались обстоятельства той же сделки), подход, при котором судебная ошибка сохраняется по формальным основаниям со ссылкой на «неосмотрительность» заявителя, выглядит необоснованным.
Кроме того, пояснил Сергей Ильин, усматривается, что в данном деле судебная ошибка получилась вследствие предоставления недостоверной информации истцом в первоначальном деле, который в деле о банкротстве третьего лица предоставил совершенно противоположную позицию по тем же самым обстоятельствам.
«В такой ситуации, по моему мнению, судебная ошибка должна исправляться. Полагаю, что Судебная коллегия займет такую же позицию и направит дело на новое рассмотрение. Такой более широкий подход к пересмотру судебных актов для исправления судебной ошибки является правильным и положительно повлияет на судебную практику», — отметил он.
Эстоппель считается международным правовым принципом, которым устанавливается запрет на противоречивое процессуальное поведение. Цель принципа логична и проста — никто не может получать выгоду и причинять ущерб другим лицам в результате своей непоследовательности. Тем не менее, в российской судебной практике указанный принцип применяется редко. Суды допускают подобное и принимают «оправдания» непоследовательности сторон. В связи с этим, приятно, что ВС РФ заинтересовался данным делом, передав жалобу на рассмотрение эконом.коллегии. Поведение ООО «Манор», в том контексте, в котором его описал суд, действительно нарушало права директора и не должно было защищаться судебной системой. Директор, вероятно, выполнял техническую функцию в замысле участницы общества. В связи с этим, его жалобу обоснованно приняли у производству. Если дело направят «на пересмотр», будет интересно понаблюдать за ходом его развития. В том числе, обнаружат ли суды основания для вынесения частного определения и направления обстоятельств дела в правоохранительные органы для дачи уголовно-правовой оценки.
Ксения Малмыгина, юрист практики «Сделки и корпоративное право» адвокатского бюро Nordic Star, отметила, что в этом споре поднимается множество вопросов, разъяснения Верховного суда по которым могут иметь большое значение для практики.
Среди них: применение статьи 311 АПК РФ при последующем признании сделки, за которую лицо привлечено к гражданско-правовой ответственности, ничтожной. Будет полезна рекомендация по рассмотрению подобных споров при оценке значимости фактора предполагаемой осведомленности ответчика об основаниях недействительности сделки. Также возможны попытки корректировки сложившегося «обвинительного» уклона при привлечении директоров к корпоративной ответственности в виде взыскания убытков, особенно в делах о банкротстве. Отдельный интерес представляет абзац о защите делового решения директора в связи со сменой состава участников/акционеров. Хотя эта логика не вполне применима к текущему спору, это указание создает основу для разъяснения общего характера. Несмотря на то, что правило защиты делового решения декларативно присутствует в разъяснениях Верховного суда, в практике возникают сложности в его применении из-за недостатка понятных ориентиров. Отдельно стоит вопрос степени детализации разъяснений на этот счет, однако позиция высшей судебной инстанции может сыграть значительную роль в аналогичных спорах в будущем.
Павел Новиков, партнер и руководитель практики «Банкротство и суды» компании «Меллинг, Войтишкин и Партнеры», отметил, что перед нами пример судебного акта, в котором ВС РФ обратил внимание на общую парадигму непротиворечивости судебных решений.
Это редкий пример, когда вопрос состязательности судебного процесса и объективности судебного акта анализируется на уровне ВС РФ: сторона спора дает исключающие друг друга объяснения в рамках двух разных споров, в результате чего суды принимают два противоречащих друг другу судебных акта — может ли данное обстоятельство являться основанием для пересмотра одного из решений по вновь открывшимся обстоятельствам? ВС РФ, передавая дело на рассмотрение коллегии, очевидно, исходит из того, что противоречивость судебных актов может являться основанием для пересмотра судебного акта. Однако данный вопрос вовсе не так однозначен, поскольку, даже давая противоречивые объяснения, сторона по спору (А) далеко не всегда «врет» в каждом из случаев, (Б) делает все для победы в судебном состязании, что полностью соответствует принципам состязательности и диспозитивности судебного процесса. К тому же (В) правовая квалификация — это вопрос права, который не образует преюдицию, а в данном случае именно квалификация сделки другим судом в другом деле используется заявителем для пересмотра судебного акта в качестве вновь открывшегося обстоятельства.
В целом, пояснил Павел Новиков, дела о банкротстве — это тот институт, в котором непротиворечивость судебных решений должна иметь наименьшее значение, поскольку количество споров в одном деле о банкротстве может превышать несколько тысяч, а учесть обстоятельства каждого предыдущего обособленного спора в каждом последующем невозможно, пусть даже они и касаются деятельности одного и того же лица — должника.
«Вопрос же пожизненного обременения в виде субсидиарной ответственности и убытков вряд ли будет затронут или разрешен в полном объеме, поскольку этот вопрос предметом обжалования сам по себе не является, а идет вторично. Однако, если ВС РФ решит сформулировать позицию по этому вопросу, то это будет крайне полезно, поскольку зачастую в подобных спорах ответчиками являются менеджеры высшего и среднего звена, которые никакой выгоды из «противоправной» деятельности не извлекли, а просто выполняли указания собственника-бенефициара. Имеющаяся «заплатка» в виде возможности выкупить такой долг к самому себе подобную острую проблему не снимает», — подытожил он.
Юрист юридической фирмы «Ялилов и Партнеры» Диана Халитова отметила, что по общему правилу лицо, входящее в состав органов юридического лица, обязано действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно (пункт 3 статьи 53 ГК РФ).
В случае нарушения этой обязанности директор по требованию юридического лица и (или) его учредителей (участников), которым законом предоставлено право на предъявление соответствующего требования, должен возместить убытки, причиненные юридическому лицу таким нарушением (пункт 1 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица»). При этом, арбитражным судам следует принимать во внимание, что негативные последствия, наступившие для юридического лица в период времени, когда в состав органов юридического лица входил директор, сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности его действий (бездействия), так как возможность возникновения таких последствий сопутствует рисковому характеру предпринимательской деятельности.
По словам Дианы Халитовой, поскольку судебный контроль призван обеспечивать защиту прав юридических лиц и их учредителей (участников), а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых директорами, директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска (абзац второй пункта 1 вышеуказанного постановления Пленума).
«Вместе с тем, в настоящий момент число дел о взыскании убытков с руководителей организаций, включая арбитражных управляющих, рассматриваемых Верховным судом, неуклонно растет. Кроме того, несмотря на то, что фактически постановлением Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» даны ответы на основные вопросы в части возможности привлечения недобросовестных руководителей к ответственности, фактически, суды, рассматривающие подобные дела, по-разному воспринимают изложенный в постановлении подход. К сожалению, тенденция такова, что в большинстве случаев на директора (генерального директора) возлагается ответственность в виде возмещения убытков за причиненный ущерб компании в «непосильном размере», исчисляющимися миллионами, а иногда и миллиардами рублей (см., например, определение СКЭС Верховного суда РФ от 18.06.2024 по делу А40-151913/2022 (305-ЭС23-30276), определение СКЭС ВС РФ от 25 февраля 2022 г. № 305-ЭС16-16302(5))», — указала она.
В данном деле, пояснила Диана Халитова, Верховный суд РФ вновь обратил внимание на важность доказывания вины руководителя организации в каждом конкретном случае и недопустимости произвольного возложения ответственности на генерального директора за убытки компании.
Кроме того, Верховный Суд РФ подчеркивает:
«...При таком положении дел какие-либо правовые основания для возложения обязанности по возмещению убытков в части сумм, связанных с перечислением денежных средств в адрес компании, отсутствуют. Противоположный подход судов ставит под угрозу исполнение своих полномочий любым генеральным директором, ни один из которых не может быть уверен в том, что новый собственник бизнеса не «переоценит» все совершенные ранее хозяйственные и денежные операции по своему усмотрению, не соотнося свое видение с усмотрением предыдущих собственников бизнеса. При этом наличие у генерального директора широкой свободы усмотрения при принятии (согласовании) деловых решений предполагается, в то время как занимаемый подход судами ограничивает предпринимательскую свободу единоличных исполнительных органов… (заявитель жалобы) также отмечает, что «несписываемый» в рамках его личного банкротства долг является пожизненным неправомерным обременением».
«Таким образом, считаю, что удовлетворение кассационной жалобы заявителя создаст тенденцию к более «взвешенному» рассмотрению каждого конкретного дела о взыскании убытков с руководителя организации», — подытожила Диана Халитова.
Убытки — довольно упрямая категория. Истцу нужно доказать, какие именно действия директора привели к убыткам и в чем состояла их противоправность. Рассматриваемое дело интересно тем, что «вновь открывшиеся обстоятельства», по сути, затрагивают весь состав убытков. Оказывается, что в деле имела место не крупная сделка, а притворная. Деньги обществу не принадлежали. Из этого возникает вопрос, а была ли причинно-следственная связь между действиями директора и неспособностью общества расплатиться по долгам. На мой взгляд, дополнительной ревизии должно подвергнуться также поведение истца. Судя по фабуле, он знал и не мог не знать, что притворная сделка носила транзитный характер. Следовательно, его действия также неправомерны и направлены на необоснованное обогащение. Из этого можно сделать вывод, что обстоятельства, которые не были учтены судом при рассмотрении спора существенны. Остается вопрос в том, мог ли ответчик сообщить и подтвердить их суду при первоначальном рассмотрении дела. На этом и сконцентрируется Верховный суд при рассмотрении жалобы.
Ирина Шоч, адвокат, председатель коллегии адвокатов GR Legal, полагает, что судьей Верховного суда РФ при передаче кассационной жалобы Капустина уже дана справедливая рецензия обстоятельствам дела, которые рассматривались в нескольких судебных разбирательствах (корпоративный спор о взыскании убытков с Капустина и спор о признании сделки недействительной в рамках дела о банкротстве Метельской).
Полагаю, что СКЭС Верховного суда РФ вероятно займет позицию о необходимости пересмотра дела по новым обстоятельствам, представленным Капустиным в связи с новыми доказательствами и допущенными процессуальными нарушениями судами нижестоящих инстанций и передаст спор на новое рассмотрение. Основания для этого в данном случае весомые — последний представил доказательства, которые не были доступны и известны ему ранее и могли существенно повлиять на исход дела. Кроме того, Верховный суд в очередной раз обращает внимание на необходимость справедливого рассмотрения дела и защиты прав сторон (отвергая формальный подход судов нижестоящих инстанций в отказе пересмотра по новым обстоятельствам и указывая, что «ложь в процессе» и недобросовестное поведение стороны также может являться основание для пересмотра). Все вышеуказанные основания могут повлиять на пересмотр дела, что подчеркнет важность тщательного соблюдения процессуальных норм и внимательного рассмотрения всех обстоятельств дела, в т.ч. в рамках нескольких судебных разбирательств.
