Ангелина Гаврикова

Действия директора, который оценил возможность реального, а не формального взыскания дебиторской задолженности, являются более разумными и соответствуют требованиям закона, в них отсутствует критерий противоправности. Следовательно, даже если директор осведомлен о наличии дебиторской задолженности, но вероятность ее взыскания крайне низка или отсутствует вовсе, его бездействие не может быть основанием для взыскания убытков. Таким образом, за неимением документов и сведений, отражающих реальное финансовое состояние и состав активов дебиторов, о которых должно было быть известно руководителю, заявление о причинении убытков является эфемерным, предположительным.

В судебных актах указано: не ответчик принял решение о ликвидации общества при наличии долга, общество ликвидировано в административном порядке, а у кредитора имелись способы защиты своих интересов в виде препятствования ликвидации общества и возбуждения дела о банкротстве. При этом рассматриваемые судебные акты не противоречат распространенной практике отказов по делам о привлечении к внебанкротной субсидиарной ответственности, а что еще примечательнее, существуют параллельно с постановлением Конституционного Суда от 21 мая 2021 г. № 20-П. При исследовании аналогичной ситуации Конституционным Судом уже разъяснено, что неосуществление контролирующими лицами ликвидации общества при наличии на момент исключения из ЕГРЮЛ неурегулированных долгов (тем более, просуженных), «может свидетельствовать о намеренном, в нарушение предписаний статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, пренебрежении контролирующими общество лицами своими обязанностями».

В рассматриваемом споре суд кассационной инстанции применил разъяснения, данные Конституционным судом в постановлении от 30.10.2023 года. Так, штрафные санкции, начисленные налоговым органом за совершение налогового правонарушения (в данном случае за неуплату налога), исключаются из размера субсидиарной ответственности КДЛ, поскольку, являясь карательной мерой, не могут явиться причиной банкротства должника, а представляют собой лишь следствие первоначального неисполнения им налоговой обязанности. Вывод о неправомерности взыскания налоговых штрафов с физических лиц, обвиняемых в совершении налоговых правонарушений при осуществлении деятельности в организации-налогоплательщике, ранее был отражен в постановлении КС от декабря 2017 года. Тем не менее, толкование КС именно норм пункта 11 статьи 61.11 закона о банкротстве было дано в постановлении, опубликованном уже после окончания рассмотрения настоящего спора в суде первой инстанции, а потому не могло быть им применено.

Так, согласно устоявшейся практике, при наличии у гражданина-банкрота ежемесячного дохода финансовый управляющий обязан самостоятельно обособлять прожиточный минимум из поступающих на счет должника денежных средств. В отсутствие же такого дохода возможность выплаты прожиточного минимума должнику ставится в зависимость от двух обстоятельств: 1) поступление соответствующего обращения от должника и 2) наличие в конкурсной массе денежных средств в достаточном на момент обращения должника размере. Между тем, в комментируемом постановлении обязанность исключения прожиточного минимума из конкурсной массы при наличии денежных средств на счете должника в конкретном периоде возлагается на финансового управляющего и в отсутствие поступления обращения от должника, что фактически возлагает на финансового управляющего дополнительные обязанности, не регламентированные законодательством о банкротстве.

Так, в 2010 году (постановление от 29.09.2010 N 7090/10 по делу N А05-18763/2009) Президиум ВАС РФ отметил, что обязанность по уплате НДС заказчиком предусмотрена налоговым законодательством и подлежит исполнению даже в отсутствие отдельного упоминания об этом в договоре. Причем даже отсутствие строки НДС в счетах-фактурах не послужило основанием для освобождения покупателя от обязанности по уплате налога подрядчику. В то же время в 2014 году (постановление от 30.05.2014 N 33 «О некоторых вопросах, возникающих у арбитражных судов при рассмотрении дел, связанных с взиманием налога на добавленную стоимость») Президиум сослался на пункт 1 статьи 168 НК РФ, согласно которому «бремя надлежащего учета сумм НДС при определении окончательного размера указанной в договоре цены, ее выделения в расчетных и первичных учетных документах, счетах-фактурах отдельной строкой лежит только на одной из сторон сделки — на продавце как налогоплательщике», исключив правомерность дальнейшего предъявления требований об уплате НДС к покупателю при отсутствии оговорки о возможности изменения условий о цене в договоре или в НПА.

Однако несмотря на отсутствие прямого упоминания об этом, суд кассационной инстанции усмотрел в действиях ответчика-руководителя существование плана выхода из кризисной ситуации, доказательство наличия которого может послужить основанием для освобождения от субсидиарной ответственности (абзац второй пункта 9 постановления N 53). Не исключено, что руководителем целенаправленно сформирован раздельный метод ведения бизнеса, при котором одно юридическое лицо занимается изготовлением продукции, а другое — ее реализацией. В условиях невозможности осуществления основного вида деятельности, что было вызвано утратой патента на изготовление основной продукции, руководством должника мог быть предпринят выход из кризисной ситуации в виде открытия нового юридического лица, которому делегирована разработка продукции, в том числе и на базе основных средств должника. Предполагаемая выгода для должника могла состоять в последующем извлечении прибыли от реализации полученной продукции, что может быть рассмотрено как экономически обоснованный план выхода из кризиса.