Анна Самойлова

В этой части рассматриваемый судебный акт может повлиять на процент удовлетворенных заявлений: чем больше подобных актов, тем суды будут реже отказывать в привлечении к субсидиарной ответственности на формальном основании в виде символической передачи части документов в прекращенном деле о банкротстве или недоказанности истцом недобросовестного поведения ответчика. Кроме этого, в настоящий момент на уровне судов кассационной инстанции прослеживается единообразная тенденция на указание нижестоящим судам о необходимости перераспределения бремени доказывания со ссылками на позиции ВС РФ (определение СКЭС ВС РФ от 15 декабря 2022 г. № 305-ЭС22-14865 по делу № А40-264080/2020, определение СКЭС ВС РФ от 23 января 2023 г. № 305-ЭС21-18249(2,3) по делу № А40-303933/2018, определение СКЭС ВС РФ от 30 января 2023 г. № 307-ЭС22-18671 по делу № А56-64205/2021 и многие другие). Таким образом, указанное постановление пополнило судебную практику, подчеркивающую необходимость перераспределения бремени доказывания отсутствия вины на ответчика.

Во-первых, Чучунова Н. С. высказалась о возможности переноса бремени доказывания, в т. ч. в спорах о взыскании неосновательного обогащения. Так, отмечено, что суду на основании ст. 65 АПК РФ необходимо возложить на ответчика бремя доказывания правового основания платежей. Данный подход согласуется с позицией ВС РФ, выраженной в п. 7 Обзора судебной практики ВС РФ № 2 (2019) (утв. Президиумом ВС РФ 17.07.2019), согласно которой по делам о взыскании неосновательного обогащения на истца возлагается обязанность доказать факт приобретения или сбережения имущества ответчиком, а на ответчика — обязанность доказать наличие законных оснований для приобретения или сбережения такого имущества либо наличие обстоятельств, при которых неосновательное обогащение в силу закона не подлежит возврату. При этом, возможно, во избежание каких-то перегибов на местах после определения о передаче, Чучунова Н. С. сразу подчеркнула, что для удовлетворения иска о взыскании неосновательного обогащения требуются очевидные доказательства сбережения ответчиком денежных средств за счет истца и подтверждение ошибочности их перечисления.

Представляется, что у Сероштанова действительно имеются требования к банку о взыскании неосновательного обогащения: часть имущества, переданного на торги, отсутствовала в собственности должника и, соответственно, не могла быть передана в залог банку, что также приводит к невозможности передачи собственности на данное имущество покупателю, выигравшему торги. Иными словами, в настоящем деле реализуется давний принцип «нельзя передать прав больше, чем имеешь сам». Однако довод истца в лице Сероштанова о ничтожности сделки по отчуждению имущества в силу п. 2 ст. 168 ГК РФ не кажется корректным. В случае, если по договору купли-продажи продавец передал чужое, т. е. не находящееся в его собственности имущество, покупатель наделен обязательственным иском и не вправе ничтожить сделку, т. к. сам договор купли-продажи является действительной сделкой, в свою очередь, на стороне продавца имеется лишь факт неисполнения обязательств.

АС Московского округа поддержал выводы нижестоящих судов, грамотно сделав акцент на пропуске исковой давности как самостоятельном основании для отказа в иске, не вдаваясь в подробности оснований для оспаривания сделки. В качестве оснований для отказа в иске судами рассмотрены следующие. Во-первых, формальное основание: истечение исковой давности. Так, с момента утверждения плана участия Банка России в осуществлении мер по предупреждению банкротства прошло более 6 лет. Истец не уложился ни в годичный срок для оспоримых сделок, ни в трехгодичный срок для ничтожных сделок. Интересно, что в судебных актах не отражены доводы банка об отсутствии пропуска исковой давности, поэтому остается неясным, как банк планировал оспорить сделку спустя столько лет. Возможно, причины подачи иска по рассматриваемому делу остаются за рамками правовых положений.

Согласно п. 9 постановления Пленума Верховного суда РФ от 26.06.2018 № 27 «Об оспаривании крупных сделок и сделок, в совершении которых имеется заинтересованность» для квалификации сделки как крупной необходимо одновременное наличие у сделки на момент ее совершения двух признаков: 1) количественный (балансовая стоимость актива по сделке составляет 25 и более % балансовой стоимости активов общества, определенной по данным его бухгалтерской (финансовой) отчетности на последнюю отчетную дату); 2) качественный (сделка выходит за пределы обычной хозяйственной деятельности, т.е. совершение сделки приведет к прекращению деятельности общества или изменению ее вида либо существенному изменению ее масштабов). ВС РФ уже в определении № 305-ЭС24-8216 по делу № А41-62370/2021 указал, что приоритет должен отдаваться именно качественному критерию, и повторил буквально данную мысль в настоящем деле, добавив, что сделка может быть признана крупной, даже если формально балансовая стоимость выбывших активов не превысила 25% общей балансовой стоимости активов. Иными словами, ВС РФ не только выделил приоритет качественного критерия, но и уточнил, что количественный может и совсем отсутствовать.

С одной стороны, радует, что ВС РФ отошел от формального подхода к признанию торгов недействительными и не ограничился только организационными моментами их проведения: исследуя обе сделки (отчуждение имущества ЗПИФа и проведение торгов по реализации пая), обращая внимание на аффилированность участников, сделан вывод о невозможности оставления спорных торгов «в силе». С другой стороны, очень огорчает, что необходимая работа по оценке фактических обстоятельств была сделана только на уровне высшей инстанции.

В настоящем деле суды нижестоящих инстанций приняли позицию конкурсного управляющего, не вдаваясь в обоснованность и достаточность приобщенных доказательств, и не приняли во внимание доводы ответчика о нескольких попытках передать необходимую документацию.