Арина Рудницкая

Общеизвестный в правовом сообществе факт: пополнение имущественной массы в результате привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности нередко носит призрачный или сложноисполнимый характер. По существу, суд сформировал следующий правовой подход: если заявление (в данном случае о привлечении к субсидиарной ответственности) подразумевает под собой установление факта недобросовестного поведения лица, то это может служить дополнительным основанием для принятия в отношении имущества данного лица обеспечительных мер. Действительно, применение обеспечительных мер допускается только в случае высокой вероятности серьезных негативных последствий для кредиторов, которые выражаются в неудовлетворении их требований.

В комментируемом деле, по сути, заявитель произвел попытку одновременного исключения из реестра и пересмотра вступившего в силу судебного акта в порядке гл. 37 АПК РФ, что является нарушением. На практике нередко встречаются аналогичные ситуации, когда кредиторы, пренебрегая правом экстраординарного обжалования, пытаются пересмотреть обстоятельства возникновения задолженности в деле о банкротстве (фактически пересмотреть вступивший в силу судебный акт) путем подачи, например, заявления о разрешении разногласий. Посыл судов трех инстанций однозначный: прежде чем исключить из реестра, требуется предпринять какие-либо процессуальные действия с судебным актом, на основании которого требование и попало в реестр. В настоящем случае пересмотреть определение по новым или вновь открывшимся обстоятельствам.

Арбитражный суд округа в рассматриваемом случае обоснованно не допустил попытку злоупотребления и должником, и мажоритарным кредитором исполнительским иммунитетом на единственное жилье, ведь в ином случае маловероятно достижение целей процедур банкротства. Суд дословно трактовал положения о нормо-площади: учету подлежит общая, а не жилая площадь квартиры, и такой подход представляется справедливым: в рассматриваемом случае справедливо принято ко вниманию, что жилая площадь квартиры составляет лишь половину от общей, что может быть квалифицировано в качестве признака "роскошного" жилья. Допускаем, что такой подход носит ситуативный характер: судом было дополнительно учтено наличие родственных связей между кредиторами и должником, отсутствие доказательств проживания в квартире иных членов семьи в противовес наличия у одного из них иных жилых помещений в собственности, а также перспективное СУЩЕСТВЕННОЕ пополнение имущественной массы должника в случае приобретения замещающего жилья.

Кассационная инстанция установила, что суд первой инстанции, отказав заявителю во включении требований в реестр, фактически самостоятельно произвел зачет встречных требований, так как у должника имелось требование к заявителю на гораздо большую сумму. Кассационная инстанция с такими выводами не согласилась, напомнила об отсутствии у арбитражного суда полномочий по самостоятельному зачету (в отсутствие соответствующего заявления), ведь наличие у должника встречного требования не может являться основанием для отказа во включении требования кредитора в реестр. Более того, суд округа обратил внимание на ошибочные выводы судов первых двух инстанции об обоснованности требований: требование заявителя суд первой инстанции счел необоснованным, хотя заявителем надлежащим образом были представлены доказательства реальности заемных правоотношений с должником. В то же время, судами ошибочно был сделан вывод об обоснованности встречного требования в отсутствие соответствующих доказательств в материалах дела.

В настоящем случае ВС РФ вывел критерии крупной сделки за пределы признаков, установленных ст. 46 закона об ООО, и указал на дополнительные обстоятельства, подлежащие исследованию. Во-первых, влияние сделки на хозяйственную деятельность общества. Так, в общем понимании ВС РФ предложил распространить критерий крупной сделки на ситуации, когда сделка формально не соответствовала признакам, установленным ст. 46 закона об ООО, но в результате которой произошли существенные изменения в деятельности общества либо осуществление какой-либо деятельности стало для общества невозможным. Фактически ВС РФ призвал не связывать основной вид деятельности общества с результатом совершения спорной сделки, выразившемся в невозможности осуществления иного вида деятельности: закон не ограничивает юридические лица в осуществлении разного вида предпринимательской деятельности.

Поскольку лицо, требующее возмещения убытков, должно доказать, в том числе, причинно-следственную связь между допущенным нарушением и возникшими убытками, полагаю, что судебная коллегия даст разъяснения пределам добросовестности при выдаче займа контролирующему должника лицу и даст правовую оценку факту зачета обязательств по выплате дивидендов в счет встречного требования по возврату займа как экономической цели обеих сторон. Верховный суд при рассмотрении споров о перечислениях денежных средств между аффилированными лицами неоднократно ссылался на необходимость установления общности экономических интересов и соответствия действиям сторон принципу разумности. Вероятно, что с учетом нестандартного характера поведения сторон, судебная коллегия сориентирует к более тщательному исследованию обстоятельств особенно в части установления факта отсутствия препятствий к распределению чистой прибыли между участниками, доказанности ее размера и характера последствий для должника.