Компания «Севертранс» совершила в пользу своего участника Сергея Лифенко 105 расчетных операций на общую сумму 65,7 млн рублей с указанием в графе назначения платежей соответствующих договоров займа. В рамках банкротства «Севертранса» кредитор должника ООО «Партнер» потребовал взыскать с Лифенко и экс-директора «Севертранс» Елены Петровой убытки в размере 65,9 млн рублей, причиненные в результате перечисления Лифенко заемных денежных средств на сумму 65,7 млн рублей и совершения им административных правонарушений, оплаченных «Севертрансем» в размере 228,5 тыс. рублей. Суд первой инстанции отклонил заявление «Партнера». Но апелляционный суд, с которым согласилась кассация, частично отменил определение суда первой инстанции и взыскал с Лифенко и Петровой 65,7 млн рублей убытков. Сергей Лифенко пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор 29 февраля 2024 года (дело А56-75868/2021).
Фабула
ООО «Севертранс» было признано банкротом. В ходе анализа движения денежных средств по трем расчетным счетам должника было установлено, что в период с 26.01.2018 по 30.04.2021 года в пользу Сергея Лифенко (с 04.12.2015 по 09.07.2020 года являлся участником должника с долей 50% в уставном капитале, а с 10.07.2020 года по настоящее время его единственным участником) было совершено 105 расчетных операций на общую сумму 65,7 млн рублей с указанием в графе назначения платежей соответствующих договоров займа.
ООО «Партнер», по заявлению которого было возбуждено дело о банкротстве «Севертранса», потребовало в суде солидарно взыскать с Сергея Лифенко и бывшего руководителя должника Елены Петровой убытки в общем размере 65,9 млн рублей, причиненные в результате перечисления Лифенко заемных денежных средств в размере 65,7 млн рублей и совершения им административных правонарушений, оплаченных «Севертрансем» в размере 228,5 тыс. рублей.
Возражая против заявленных требований, Сергей Лифенко сослался на то, что выданные ему в виде займов деньги зачитывались на основании статьи 410 Гражданского кодекса против его требований к «Севертрансу» о выплате дивидендов (распределенных за период с 17.04.2017 по 01.11.2019 года в общем размере 89,4 млн рублей в пользу Лифенко, второго участника «Севертранса» Ахметова, а после 03.07.2019 года — Цвира). Данные обстоятельства, по мнению Сергея Лифенко, подтверждались протоколами общих собраний участников «Севертранса» и актами взаимозачета, в связи с чем он указал на необоснованность предъявления требования о взыскании убытков только к нему, поскольку Ахметов и Цвир также являлись получателями денежных средств «Севертранса».
Суд первой инстанции отклонил заявление «Партнера». Но апелляционный суд, с которым согласилась кассация, частично отменил определение суда первой инстанции и взыскал с Лифенко и Петровой 65,7 млн рублей убытков.
Сергей Лифенко пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор 29 февраля 2024 года.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции исходил из того, что сама по себе выдача «Севертрансем» в пользу его контролирующего лица процентного займа являлась обычной деловой практикой, не свидетельствовала о противоправном поведении этого лица и причинении «Севертрансу» каких-либо убытков. Суд допустил возможность предъявления требований к Лифенко о возврате заемных денежных средств в общем порядке.
Апелляционный суд усмотрел использование схемы взаиморасчетов с Лифенко (не возвратившим «Севертрансу» суммы займов) для причинения вреда кредиторам. Отклоняя возражения Лифенко, апелляционный суд указал, что сумма дивидендов, выплаченных другим участникам должника, была существенно ниже перечисленных Лифенко денежных средств (24,5 млн рублей Ахметову и 1,6 млн рублей Цвиру).
Апелляционный суд признал обоснованными возражения конкурсного управляющего о том, что разница между перечисленными «Севертрансем» в адрес Лифенко денежными средствами в качестве займов и дивидендов (66,3 млн рублей) и подлежащими выплате этому лицу дивидендами в соответствии с представленными им документами (38,9 млн рублей) составила 27,4 млн рублей. При этом в 2020 – 2021 годах дивиденды не выплачивались, а выдача «Севертрансем» займов продолжалась.
При таких условиях апелляционный суд пришел к выводу о том, что перечисленная со счетов «Севертранса» сумма образует состав причиненных ему убытков, подлежащих взысканию солидарно с сопричинителей вреда — Петровой и Лифенко (первая заключила от имени «Севертранса» договоры займа и подписала акты взаимозачета, а второй получил от этих сделок выгоду).
Суд округа дополнительно указал, что распределение участниками общества прибыли по результатам хозяйственной деятельности общества и выплата распределенной прибыли не должны приводить к ухудшению финансового состояния общества.
Что думает заявитель
Сергей Лифенко, настаивая на отсутствие оснований для взыскания с него убытков, полагает, что кредитор не доказал противоправность поведения Лифенко, причинно-следственная связь между его действиями и наступившими убытками, факт неисполнения «Севертрансем» обязательств перед кредиторами (совокупный размер перед которыми в настоящее время составляет 8,9 млн рублей) в размере, превышающем стоимость его активов.
По мнению заявителя, на момент выдачи займов «Севертранс» не отвечал признакам неплатежеспособности, не прекращал расчетов с конкурсными кредиторами и оплачивал текущую задолженность, в том числе перед ООО «Партнер» и ООО «Стройтехнология».
Что решил Верховный суд
Судья ВС Е.С. Корнелюк сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Почему это важно
Адвокат, партнер ООО «Правовая группа» Владимир Шалаев выдвинул предположения, чем именно данный кейс заинтересовал ВС.
Один из вариантов — многократное превышение размера ответственности контролирующих лиц (65 млн рублей) над общим размером требований кредиторов. В отличие от субсидиарной ответственности убытки взыскиваются не в размере реестра требований кредиторов с возможностью последующей передачи прямого требования, а в размере причиненных убытков. Другой вариант — недоказанность наличия убытков. В данном случае денежные средства были перечислены в качестве займа участнику должника. Часть из них была зачтена в счет сомнительной выплаты дивидендов, но оставшиеся денежные средства (27 млн рублей), предоставленные Лифенко взаймы, зачтены не были. У конкурсного управляющего есть реальная возможность потребовать возврата займа, а его не возвращение как раз создаст состав для взыскания убытков с бывшего директора. В настоящее время из дела не усматривается, что данные перечисления причинили убытки должнику.
Старший юрист практики разрешения споров о банкротстве тюменского филиала бюро адвокатов «Де-Юре» Николай Полуситов считает наиболее вероятным, что основанием для передачи дела в СКЭС послужила неясность в определении размера подлежащих взысканию с КДЛ убытков.
Дело в том, что исходя из указанной в жалобе КДЛ информации общий размер задолженности общества-банкрота перед кредиторами составляет 8,9 млн рублей, тогда как размер взысканных с КДЛ убытков равен 65,7 млн рублей. Вопрос о допустимом размере гражданско-правовой ответственности КДЛ прямо не урегулирован законом. Частичные разъяснения относительно его определения даны в п. 20 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве». В том случае, когда причиненный контролирующими лицами, указанными в статье 53.1 ГК РФ, вред исходя из разумных ожиданий не должен был привести к объективному банкротству должника, такие лица обязаны компенсировать возникшие по их вине убытки в размере, определяемом по правилам статей 15, 393 ГК РФ. Статья 393 ГК РФ предусматривает право кредитора требовать от должника (контрагента) возмещения убытков, причиненных в связи с ненадлежащим исполнением обязательства. Пункт второй данной нормы определяет пределы взыскания этих убытков: возмещение убытков в полном размере означает, что в результате их возмещения кредитор должен быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы обязательство было исполнено надлежащим образом.
Таким образом, подчеркнул Николай Полуситов, из совокупного толкования данных разъяснений и норм следует, что размер убытков, причиненных КДЛ, также должен иметь предельно допустимый размер, необходимый для полного погашения задолженности перед кредиторами должника.
«В противном случае может иметь место чрезмерное взыскание. Вместе с тем прямо рассматриваемый вопрос не урегулирован, ВС РФ не разъяснен. В связи с этим полагаю, что спор передан на рассмотрение СКЭС для внесения ясности и конкретики в существующие пробелы. Вероятнее всего, что размер взысканных с КДЛ убытков ограничат общей суммой требований кредиторов», — указал он.
Юрист практики банкротства K&P.Group Арина Рудницкая отметила, что Верховный суд, передавая кассационную жалобу для рассмотрения в судебном заседании СКЭС, указал на содержание кассационной жалобы заявителя в части недоказанности оснований для взыскания убытков, а также отсутствия признаков неплатежеспособности должника в период выдачи займов.
Поскольку лицо, требующее возмещения убытков, должно доказать, в том числе, причинно-следственную связь между допущенным нарушением и возникшими убытками, полагаю, что судебная коллегия даст разъяснения пределам добросовестности при выдаче займа контролирующему должника лицу и даст правовую оценку факту зачета обязательств по выплате дивидендов в счет встречного требования по возврату займа как экономической цели обеих сторон. Верховный суд при рассмотрении споров о перечислениях денежных средств между аффилированными лицами неоднократно ссылался на необходимость установления общности экономических интересов и соответствия действиям сторон принципу разумности. Вероятно, что с учетом нестандартного характера поведения сторон, судебная коллегия сориентирует к более тщательному исследованию обстоятельств особенно в части установления факта отсутствия препятствий к распределению чистой прибыли между участниками, доказанности ее размера и характера последствий для должника.
Арина Рудницкая надеется, что грядущие разъяснения Экономколлегии придадут стимул к повышению стандартов доказывания в случае установления обстоятельств, с виду не соответствующих обычной предпринимательской практике.
Верховный суд РФ может акцентировать внимание нижестоящих судебных инстанций на необходимость оценки одного из основных обстоятельств, требующих учета при квалификации поведения сторон сделки как направленного на злоупотребление правом и причинение вреда кредиторам, а именно на наличие деловой цели у сделки (экономической целесообразности и обоснованности поведения лиц) как критерия стандартного или нестандартного поведения участников хозяйственных отношений. На практике этот подход применяется и по требованиям о взыскании убытков/
Судебные инстанции при оценки поведения сторон сделки как направленного на причинения вреда кредиторам, то есть как злоупотребления правом, исходят из наличия деловой цели и экономического смысла в совершении сделки. Это и выступает, в первую очередь, критерием стандартности или нестандартности поведения экономических субъектов. Условия, при которых совершались сделки, являются критериями такой оценки. Подобный подход экстраполируется и на требования по убыткам.
Юрист ЮФ Yalilov & Partners, член Ассоциации юристов России Герман Казанов отметил, что в рассматриваемом определении о передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании СКЭС ВС РФ приведен перечень доводов заявителя, которые заслуживают внимания: на момент выдачи займов должник не отвечал признакам неплатежеспособности, не прекращал расчетов с конкурсными кредиторами и оплачивал текущую задолженность.
Суд должен установить сам факт наличия убытков либо их отсутствия, ведь сама по себе выдача должником в пользу его контролирующего лица процентного займа не свидетельствует ни о противоправном поведении контролирующих должника лиц, ни о причинении должнику каких-либо убытков. При этом важно учесть, что необходимым условием возложения субсидиарной ответственности на участника является наличие причинно-следственной связи между использованием своих прав и (или) возможностей в отношении контролируемого хозяйствующего субъекта и совокупностью юридически значимых действий, совершенных подконтрольной организацией, результатом которых стала ее несостоятельность (банкротство). Субсидиарная ответственность участника наступает тогда, когда в результате его поведения должнику не просто причинен имущественный вред, а он стал банкротом, то есть лицом, которое не может удовлетворить требования кредиторов и исполнить публичные обязанности вследствие значительного уменьшения объема своих активов под влиянием контролирующего лица. Поэтому суду следует обратить внимание на то, как заключение сделок между заявителем и должником фактически повлияло на возможность погашения требований кредиторов.
По мнению адвоката «ЕМПП» Леонида Мисника, в данном деле следует обратить внимание на аргументы, которые привел апелляционный суд, отменяя определение первой инстанции.
В частности, суд отметил, что в материалы дела представлены банковские выписки, из которых следует, что НДФЛ с доходов, выплаченных Лифенко, не удерживался должником. Елена Петрова отрицала факты подписания актов взаимозачета с Лифенко (апелляционный суд установил, что часть актов взаимозачета действительно не были ею подписаны). Часть протоколов общего собрания участников должника, которыми распределялись дивиденды, не была подписана вторым его участником. Должник не получал прибыль в размере, который бы позволял без убытков выдать займы Лифенко. Имеется расхождение в 27,4 млн рублей между суммой дивидендов, на которую был вправе рассчитывать Лифенко, и фактически выплаченными ему денежными средствами. При этом Лифенко получал займы от должника даже в период, когда дивиденды должником не распределялись. Изложенные обстоятельства, по моему мнению, могут свидетельствовать о наличии цели вывода активов общества при выплате денежных средств Лифенко.Однако вопрос о солидарной ответственности руководителя должника и его участника кажется не столь очевидным.
По словам Леонида Мисника, кассационный суд в своем постановлении сослался на п. 22 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53, где установлены критерии квалификации действий КДЛ как совместных.
«Однако из доказательств, исследованных апелляцией, можно предположить, что действия Петровой не были согласованы и скоординированы с действиями Лифенко и не имели с действиями последнего общей направленности на причинение убытков должнику, как на том настаивает конкурсный управляющий. И в этом смысле позволю себе согласиться с утверждением суда первой инстанции о том, что сама по себе выдача должником в пользу его КДЛ процентного займа не свидетельствует ни о противоправном поведении КДЛ, ни о причинении должнику каких-либо убытков. С учетом изложенного, сложно сказать, какую позицию в данном споре займет Верховный суд, но можно предположить, что коллегия обратит внимание на указанные выше обстоятельства и даст им справедливую оценку», — подытожил он.
