Леонид Мисник

Одним из способов взаимодействия кредитора с должником при взыскании просроченной задолженности по закону № 230-ФЗ является отправка текстовых сообщений по сети связи общего доступа либо с помощью программ для ЭВМ, предназначенных для передачи данных через «Интернет». При этом кредитору запрещается скрывать номер телефона, с которого должнику отправлено сообщение. ФССП России, как следует из п. 9 раздела V Руководства от 28.06.2022 № 2, изданного для юрлиц в целях соблюдения последними требований закона при взыскании просроченной задолженности, выступает против использования альфанумерических номеров при отправке смс-сообщений в рамках договора об оказании оператором услуг телефонной связи, даже если в текстах самих сообщений содержится наименование кредитора и телефон для связи с ним. В то же время ФССП признает, что позиции судов по указанному вопросу расходятся, и применяет прямо противоположный подход для случаев отправки телематических электронных сообщений, которые в силу технологических особенностей не предполагают использование телефонного номера или специально выделенных средств связи и направляются через интернет.

В частности, суд отметил, что в материалы дела представлены банковские выписки, из которых следует, что НДФЛ с доходов, выплаченных Лифенко, не удерживался должником. Елена Петрова отрицала факты подписания актов взаимозачета с Лифенко (апелляционный суд установил, что часть актов взаимозачета действительно не были ею подписаны). Часть протоколов общего собрания участников должника, которыми распределялись дивиденды, не была подписана вторым его участником. Должник не получал прибыль в размере, который бы позволял без убытков выдать займы Лифенко. Имеется расхождение в 27,4 млн рублей между суммой дивидендов, на которую был вправе рассчитывать Лифенко, и фактически выплаченными ему денежными средствами. При этом Лифенко получал займы от должника даже в период, когда дивиденды должником не распределялись. Изложенные обстоятельства, по моему мнению, могут свидетельствовать о наличии цели вывода активов общества при выплате денежных средств Лифенко.Однако вопрос о солидарной ответственности руководителя должника и его участника кажется не столь очевидным.

В этом постановлении Конституционный суд, проверяя конституционность абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ, указал, что задача исполнительского иммунитета состоит не в сохранении за должником принадлежащего ему недвижимого имущества в любом случае, а в недопущении нарушения конституционного права должника на жилище и умаления его человеческого достоинств посредством сохранения за должником и членами его семьи уровня обеспеченности жильем, необходимого для нормального существования. В дальнейшем эта позиция получила развитие в постановлении Конституционного суда РФ от 27.04.2021 года № 15-П. В частности, суд определил критерии и ограничения, в рамках которых должны действовать кредиторы (они рассматривают вопрос о предоставлении должнику замещающего жилья до его разрешения судом) и суд. Одним из таких критериев стал реальный экономический смысл отказа должнику в обеспечении исполнительского иммунитета его единственного жилья.

Актуальность темы подтверждается также тем, что на рассмотрении ВС РФ находится аналогичный спор, однако имеющий место в рамках дела о банкротстве (см. определение ВС РФ от 16.06.2023 № 306-ЭС22-15337 (2), см. статью ВС рассмотрит спор о пределах реализации КДЛ права на возражения по требованиям кредиторов). В этом споре суд округа, восстанавливая срок на подачу кассационной жалобы лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, сослался на постановление КС РФ от 16.11.2021 № 49-П. КС РФ признал не соответствующими Конституции РФ ст. 42 АПК РФ и ст. 34 закона о банкротстве в той мере, в какой они, согласно сложившейся судебной практике, не позволяют лицу, привлеченному к субсидиарной ответственности, обжаловать судебные акты, принятые без его участия, о признании обоснованными требований кредиторов и о включении их в реестр. Принятие данного постановления и повлекло за собой внесение в закон о банкротстве п. 4 ст. 34.

Ранее Верховным судом РФ в определении от 08.10.2020 г. № 310-ЭС20-3002 уже были сформулированы примерные критерии, на основе которых российские арбитражные суды могут возбуждать дела о банкротстве в отношении иностранных юридических лиц. Главный из них – осуществление иностранной компанией предпринимательской деятельности на территории РФ, о чем, к примеру, может свидетельствовать наличие у должника на праве собственности или аренды недвижимого имущества в РФ. В рассматриваемом случае сведениями о принадлежащей должнику недвижимости суд не располагал, однако установил, что должник являлся участником двух российских юридических лиц, а также имел дебиторскую задолженность в РФ. Поскольку должник является юридическим лицом, учрежденным в республике Кипр, применить к нему процедуры банкротства, предполагающие исключение юридического лица из соответствующего реестра, то есть влияющие на его правосубъектность, представляется затруднительным. Такое решение российского арбитражного суда не будет иметь обязательной силы для регистрирующих органов Кипра. По этой причине, Арбитражный суд Москвы обоснованно посчитал возможным провести конкурсное производство в отношении только имущественной массы должника по аналогии с банкротством неправосубъектных образований.

Сложно согласиться с буквальным толкованием п. 1 ст. 61.1 закона о банкротстве, содержащимся в постановлении суда округа. Подход первой инстанции видится более правильным. Так, Арбитражный суд Москвы сослался на п. 7 ст. 213.6 закона о банкротстве и позицию ВС РФ из определения от 18.12.2017 № 305-ЭС17-12763, согласно которой в деле о банкротстве могут быть оспорены любые юридические факты, влияющие на размер конкурсной массы должника. В случае реализации доли, принадлежащей супругу должника в продавце по оспариваемой сделке, часть стоимости доли была бы включена в конкурсную массу должника. То есть, если оспариваемая сделка привела бы к умалению имущественной массы продавца, она негативно сказалась бы и на стоимости доли в уставном капитале, принадлежащей супругу должника, и, как следствие, на размере конкурсной массы самого должника. Суд первой инстанции подробно исследовал обстоятельства дела и установил, что имущество по оспариваемому договору купли-продажи отчуждено с занижением стоимости приблизительно в 10 раз, а супруг должника является директором продавца и его соучредителем вместе со своим братом, а в покупателе он является генеральным директором и единственным участником.

Сомнения в рассматриваемом вопросе вызывают положения п. 3 ст. 201.4 закона о банкротстве о том, что участники строительства вправе предъявить требования конкурсному управляющему, которые последний обязан рассмотреть и при признании их обоснованными включить в реестр. На мой взгляд, нормы п. 3 и 3.1 ст. 201.4 закона о банкротстве соотносятся как общая и специальная. Требования о передаче квартиры перешли к заявителю жалобы по рассматриваемому спору на основании договора уступки прав требования по договору участия в долевом строительстве. Следовательно, к спорному правоотношению применимы положения п. 3.1 ст. 201.4 закона о банкротстве, то есть конкурсный управляющий должен был вне зависимости от получения заявления от участника строительства включить требования последнего в реестр требований участников строительства и уведомить его об этом. Косвенно изложенная позиция подтверждается, к примеру, Определением СКЭС ВС РФ от 11.02.2022 года № 305-ЭС21-19839.

Вероятнее всего, решение коллегии по спору будет зависеть от конкретных обстоятельств дела. Так, существенным представляется установление того, имело ли место встречное предоставление со стороны подрядчика по договору с должником, то есть факт выполнения работ. Если работы выполнены, то необходимо понять, что представляет собой уменьшение задолженности должника по договору подряда в результате внесения им оплаты по трехстороннему соглашению: зачет или же сальдирование. В настоящее время на уровне ВС РФ сформирована устойчивая практика по разграничению зачета и сальдирования для случаев, когда заказчик понес убытки, вызванные просрочкой исполнителя. Однако в рассматриваемом случае уменьшение стоимости договора подряда вызвано не убытками должника, а переводом на него долга по обязательству подрядчика. В связи с этим спрогнозировать, каким будет итоговое определение коллегии, заранеесложно.