Илья Мощонский

Перспектива такого спора в Верховном Суде была предсказуемой, однако привлечение внимания к таким проблемам через обращение с подобными исками — один из немногих способов повлиять на сложившуюся ситуацию. Еще недавно получение таких сведений осуществлялось через направление в электронном виде запроса, подписанного электронной подписью арбитражного управляющего, и тогда казалось, что технический прогресс достиг своего апогея, однако произошедший своеобразный откат, направленный, по мнению Росреестра, на защиту прав собственников, указывает на высокую подвижность института. А учитывая что порядок предоставления информации постоянно меняется, возможно, нас ждут изменения и в лучшую сторону. Какой-либо логики, конечно, в таком ответе Верховного Суда нет, поскольку, несмотря на наличие чьей-либо подписи, сотруднику Росреестра всегда необходимо проверить действительность судебного акта в общедоступных источниках, что и подтверждает позицию Максима Доценко о том, что это единственное и необходимое действие для обеспечения прав и арбитражных управляющих, и собственников недвижимости, чьи права призвана защищать оспариваемая норма.

Поскольку и изменения в Законе о банкротстве, и вектор современной практики направлен на то, что вознаграждение арбитражного управляющего в деле о банкротстве должно утверждаться при тщательном анализе его деятельности, определении соразмерности такого вознаграждения, влияния его стимулирующей природы на фактические действия управляющего, очень важно, чтобы такой анализ являлся объективным и всесторонним. Зачастую конкуренция интересов кредиторов и арбитражного управляющего в получении денежных средств должника приводит к инициации споров о несоразмерности стимулирующей части вознаграждения. А при наличии еще нескольких арбитражных управляющих, последовательно выполняющих свои обязанности в порядке правопреемства, такая конкуренция становится еще острее и требует соблюдения баланса интересов всех лиц, интересы которых противопоставлены друг другу. Суд кассационной инстанции обоснованно отменил судебные акты, направив дело на новое рассмотрение, поскольку суды нижестоящих инстанций устранились от тщательного анализа всего периода конкурсного производства и соразмерности вклада каждого из конкурсных управляющих в формирование конкурсной массы.

С учетом этого, довольно странно, что такой спор будет рассматриваться Верховным Судом и не был корректно рассмотрен нижестоящими инстанциями. Очевидно, что требования о взыскании убытков, являясь солидарными, не могут иметь разный размер и не могут отчуждаться разным лицам, ведь их часть уже перешла страховой компании, что повлечет отмену в Верховном Суде. Такая практика еще раз напомнит участвующим в деле о банкротстве лицам и правоприменителям о том, что надо внимательно относиться к вопросу реализации прав требования, их предмету и анализу правонарушения, за которое лицо привлекалось к ответственности. Как показывает практика, отсутствие должного внимания к такому «конфликту» реализуемых прав нарушает права не только должников, как в комментируемом деле, но и взыскателей, утрачивающих права требования к другим солидарным должникам.

Интересно будет понаблюдать за новым рассмотрением данного спора, потому как фактически судом сформулирован вопрос о рассмотрении иска о взыскании дебиторской задолженности, но не в общеисковом порядке, а в деле о банкротстве. Суд вправе был указать на выбор конкурсным управляющим ненадлежащего способа защиты нарушенного права, однако занял проактивную позицию в вопросе установления любого рода права требования должника к контролирующему лицу. Такая практика безусловно положительно влияет на возможность привлечения контролирующих лиц за неправомерные действия к какой бы там ни было ответственности даже при изначально неверной квалификации вменяемых действий. Следует отметить, что эти действия контролирующего лица, как бы они ни квалифицировались судами трех инстанций, имеют общность своей природы, поэтому в данном споре не столько важно было правильно квалифицировать, сколько рассмотреть все вменяемые заявителем правонарушения.

Вместе с тем с точки зрения правоприменительной практики неясным остается, как защитить свое право вновь утвержденному конкурсному управляющему при формальном подходе судебного пристава-исполнителя к вопросу исполнения судебного акта о передаче неопределенного перечня документов должника. Что означает, что суд кассационной инстанции устранил нарушения, допущенные нижестоящими инстанциями, но не устранил сложившийся пробел.

Фактически покупатель имущества своим заявлением пытался переложить ответственность за свою неосмотрительность на конкурсного управляющего, однако судебный акт еще раз подтвердил, что само по себе наложение ареста, будь то обеспечительные меры или арест в рамках уголовного дела, не указывает на невозможность заключения сделки по результатам торгов. Совершенно справедливым является подход суда кассационной инстанции к тому, что, реализовав свое право на ознакомление, только покупатель принимает решение о приобретении имущества, а конкурсный управляющий, в свою очередь, не несет ответственности за то, сможет ли покупатель сразу после покупки использовать имущество по назначению или нет.

Интересно, что суд в очередной раз вменяет в обязанность именно финансовому управляющему обеспечить возможность получения должником прожиточного минимума. Такой подход направлен, с одной стороны, на соблюдение социальных гарантий, с другой, определяет некоторые риски для управляющего при недобросовестном бездействии должника. В любом случае, судебный акт ставит определенную точку в вопросе о том, что делать с заработанными должником денежными средствами, превышающими размер прожиточного минимума, при дальнейшем отсутствии заработка, если конкурсная масса не распределена.