Илья Папилин

Суд округа пришел к важному выводу о том, что подача жалобы на арбитражного управляющего должна сопровождаться возможностью реального восстановления прав кредитора. В рассматриваемом же деле удовлетворение жалобы на бездействие финансового управляющего не приводило к восстановлению прав кредитора, поскольку он уже располагал сведениями об активах супруга должника. В связи с чем требование кредитора сводилось лишь к констатации факта нарушения, в то время как последующее восстановление его прав попросту не требовалось. Позиция окружного суда, на наш взгляд, является верной, но не принципиально новой, поскольку аналогичные выводы существовали в судебной практике и ранее (например, постановление АС Восточно-Сибирского округа от 11.05.2022 по делу № А33-19645/2018). Между тем прямым последствием такой практики должно стать сокращение числа необоснованных жалоб на арбитражных управляющих. В частности, в ситуациях, когда кредиторы пытаются добиться отстранения арбитражного управляющего, предварительно «забрасывая» его необоснованными жалобами. Теперь же кредиторам станет сложнее злоупотреблять институтом обжалования действий (бездействия) арбитражного управляющего. Рассматривая позицию окружного суда в контексте недавнего повышения госпошлин хочется верить, что число таких необоснованных жалоб сократится.

В комментируемом деле сумма процентов по вознаграждению конкурсного управляющего была снижена ввиду того, что привлечению ответчиков к субсидиарной ответственности помимо конкурсного управляющего способствовали другие кредиторы. Такое основание для снижения процентов по вознаграждению в целом соответствует диспозиции абз. 5 п. 3.1 ст. 20.6 Закона о банкротстве. Между тем поскольку природа вознаграждения носит частноправовой встречный характер, то, на наш взгляд, основания для его снижения должны быть связаны прежде всего с поведением самого конкурсного управляющего. Например, очевидно, что если управляющий пассивно участвует в споре о привлечении к субсидиарной ответственности, то в этом случае проценты по вознаграждению могут быть снижены. В ситуации, когда, наряду с управляющим, процессуальную активность в споре проявляют конкурсные кредиторы, поведение конкурсного управляющего нельзя назвать упречным. Следовательно, такой случайный факт в виде активного поведения других кредиторов не может влиять на размер процентного вознаграждения управляющего, при условии его добросовестного поведения.

В связи с этим с позицией суда округа следует согласиться: как правило, в обоснование ответственности за непередачу документов заявители ссылаются на сведения, отраженные самим должником в бухгалтерском балансе об активах. Наличие, например, в балансе финансовых активов и непередача по ним документов управляющему презюмирует факт сокрытия таких активов. Отметим, что судом округа сделан верный вывод о том, что факт непередачи спецтехники, ранее истребованной судом, сам по себе не является достаточным основанием для привлечения бывшего руководителя к субсидиарной ответственности. В таких случаях необходимо обосновать, могло ли бездействие по непередаче техники привести к банкротству, либо же оно причинило убытки конкурсной массе в размере стоимости таких активов.

Во-первых, суд округа сформулировал важную позицию о том, что административная ответственность управляющего за непередачу документов возникает в том случае, когда имеется конкретный перечень непереданных документов, а также вина управляющего. Между тем в рассматриваемом деле перечень ранее полученных арбитражным управляющим документов не соотносился с перечнем переданных им документов следующему конкурсному управляющему. Более того, часть документов была передана в правоохранительные органы, что в конечном итоге требовало от суда первой инстанции разобраться в том, от передачи каких документов уклонился конкурсный управляющий и мог ли он их передать. Во-вторых, выводы суда кассационной инстанции фактически идут вразрез с определением суда первой инстанции об истребовании у управляющего документов. Так, в деле возникла ситуация, при которой одним судом установлено наличие документов и факт неисполнения обязанности по их передаче, а другим судом (в рамках привлечения лица к административной ответственности) данные факты опровергнуты.

Ключевым условием реализации приведенного механизма является добросовестность должника: как в период прохождения им процедуры банкротства, так и при принятии на себя обязательств. При этом в действующей редакции ст. 213.28 Закона банкротстве предоставление должником заведомо ложных сведений при получении кредита презюмирует его недобросовестность. В связи с этим особенность настоящего дела состоит в том, что перед ВС РФ поставлен вопрос о возможности освобождения должника от обязательств, несмотря на наличие формальных обстоятельств, указывающих на его недобросовестность. Мы полагаем, что Верховный Суд РФ с высокой вероятностью направит комментируемое дело на новое рассмотрение с указанием судам на необходимость обеспечения баланса интересов должника и его кредиторов при разрешении вопроса об освобождении должника от обязательств.

Поскольку схожий вопрос ранее являлся предметом рассмотрения Верховного суда РФ (дело о банкротстве ООО "ВЛПК"), то при решении вопроса о взыскании убытков в настоящем деле возможно опираться на позицию высшей судебной инстанции.Так, согласно сформированной ВС РФ позиции, несмотря на ликвидационную направленность конкурсного производства, при принятии решения о продолжении деятельности должника конкурсный управляющий должен действовать разумно и добросовестно, принимать меры для максимального извлечения прибыли.