Мария Першонкова

Заключение договора доверительного управления имуществом должника без согласия финансового управляющего после введения процедуры реструктуризации долгов гражданина прямо противоречит п. 5 ст. 213.11 Закона о банкротстве, п. 1 ст. 173.1 ГК РФ. Указанное соответствует цели введенной процедуры, а именно восстановлению платежеспособности должника и удовлетворению требований кредиторов за счет исполнения плана реструктуризации долгов. Поскольку в настоящем деле такое согласие получено не было, а заключение договора доверительного управления между должником и аффилированным лицом фактически было направлено на вывод активов из имущественной массы должника, а именно отсутствие поступлений в виде 50% арендных платежей, суды обоснованно признали сделку недействительной. Судебные акты также служат напоминанием, что стороны оспариваемой сделки не вправе ссылаться на пороки формы договора, если заключение договора подтверждено фактическим исполнением сторон. Указанное не может препятствовать признанию договора недействительным для целей защиты прав кредиторов.

Нижестоящие суды, обратив внимание на аналогичное дело № А79-919/2018 между сторонами, признали правомерным индексацию присужденных истцу сумм с даты принятия решения о взыскании денежных средств до дня введения в отношении должника конкурсного производства. При этом суды не учли, что до обращения истца с заявлением об индексации в деле о банкротстве уже было утверждено мировое соглашение, в котором сторонами установлена рассрочка по оплате долга до июня 2025 года. Несмотря на возражения истца против утверждения данного мирового соглашения в банкротном деле, оно было утверждено в установленном порядке собранием кредиторов и арбитражным судом. В результате кредиторы (в том числе истец) и должник заключили новую сделку, в которой определили как размер задолженности должника, так и новые сроки ее погашения. При этом истец не ссылалась на нарушение данных сроков оплаты долга, следовательно, отсутствовало и основание для индексации денежных сумм.

Первый вопрос касается того, что нижестоящие суды не рассмотрели возражения ответчика о применении моратория на начисление неустойки за период с 12.04.2022 по 01.10.2022 года. При этом процессуальное законодательство требует от суда поставить вопрос о применении моратория на обсуждение сторон, а также указать в судебном акте мотивы, по которым соответствующее возражение ответчика было отклонено. Этого судами не было сделано, что является существенным нарушением. Второй вопрос касается возможности освобождения ответчика от уплаты неустойки. Согласно п. 7 постановления Пленума ВС РФ от 24.12.2020 года № 44 в период действия моратория неустойка не начисляется на требования, возникшие до введения моратория. В настоящем деле работы были сданы истцом 04.02.2022 года (до введения моратория), в то время как просрочка оплаты данных работ вместе с неустойкой начали течь с 12.04.2022 года (после введения моратория). В данной части стоит ожидать разъяснения касательно разграничения момента возникновения обязанности по оплате работ, которая возникла в момент подписания актов приемки, и срока исполнения данной обязанности.

В настоящем деле интерес заявителя в оспаривании платежей заключался скорее в попытке противостоять механизмам давления и смене корпоративного влияния, нежели в том, чтобы защитить интересы завода, который стал «центром убытков» в сложившейся бизнес-модели. Для этих целей могли быть оспорены договоры по продаже продукции завода, который получал доход ниже потенциала прибыли, что могло причинять ущерб как заводу, так и его акционерам. Также поскольку обозначенные платежи могут быть оспорены лишь по специальным основаниям, предусмотренным законодательством о банкротстве, для пополнения конкурсной массы и защиты интересов должника и кредиторов, их применение в отсутствие признаков банкротства у компаний, а также вне рамок банкротства противоречит целям закона. Для защиты интересов участников корпоративного конфликта предусмотрены иные способы защиты, которые в том числе обозначены Верховным судом в определении. Так, Верховный суд ограничивает основания для внеконкурсного оспаривания сделок, фактических действий по совершению платежей. Определение предписывает судам необходимость всестороннего изучения организации бизнес-процессов внутри группы компаний и иных обязательственных отношений между сторонами оспариваемых сделок для определения действительного интереса, который подлежит защите в конкретном деле, обоснованности выбранного способа защиты права.

Так, определением Верховного Суда от 30.09.2021 по делу № А56-17680/2017 уже была сформирована позиция о праве привлекаемого (но еще не привлеченного) к субсидиарной ответственности лица оспаривать действия конкурсного управляющего в качестве «активной защиты» своих прав. Позднее Конституционный суд в постановлении от 16.11.2021 № 49-П также указал, что привлеченные к субсидиарной ответственности лица должны быть обеспечены правом на обжалование принятых без их участия судебных актов о включении в реестр требований кредиторов, задолженность по которым возникла, когда это лицо контролировало должника.