Рашид Гитинов

При этом вся суть реализованной схемы заключалась в том, что компания – доверительный управляющий, учредителем которой были должник и его дочь, а руководителем – сам должник, обязалась выплачивать должнику половину чистой прибыли от дохода по договору субаренды третьим лицам недвижимого имущества, которое принадлежит на праве собственности самому должнику. То есть должник решил «поделить» прибыль от сдачи в аренду собственного имущества между собой и кредиторами. Неудивительно, что о заключении такого договора должник не сообщил своему финансовому управляющему, несмотря на что законодательством императивно предусмотрено получение предварительного письменного согласия. Также вполне объясним расчет должника на то, чтобы не регистрировать передачу недвижимого имущества в доверительное управление, а в последующем ссылаться на ст. 1017 ГК РФ о недействительности или незаключенности договора доверительного управления в отсутствие такой регистрации.

Последнее основано на том, что нельзя обязать должника исполнить то, что он не может исполнить или обязать вернуть то, чего нет у него в наличии (статьи 301, 308 ГК РФ), то есть требование об исполнении в натуре могут удовлетворить, если требование не только объективно (например, объективное существование каждого из поименованных истцом документов или истребуемого имущества), но и субъективно может быть исполнено должником (например, наличие имущества в натуре, наличие документов или возможность у должника восстановить и передать истребуемые документы). На необходимость учета указанных нюансов предмета доказывания и установления судами таковых обстоятельств неоднократно обращали внимание не только ВС РФ (определения от 30.01.2017 № 305-ЭС16-14210, от 24.10.2017 №N 308-С17-8172 и др.), но и арбитражные суды округов (постановления по делам №А79-12142/2016 от 01.11.2021, №А33-5136/2019 от 17.08.2022, №А45-7165/2020 от 18.04.2022, №А73-15338/2021 от 20.09.2022 и др.). Таким образом, разрешая вопрос о допустимости понуждения должника исполнить обязанность в натуре, суд учитывает не только положения Гражданского кодекса, иного закона или договора, но и существо обязательства.

При этом, как верно отметил кассационный суд, среди юридически значимых обстоятельств в рассмотренном споре являлось установление факта того, что истец по судебному спору знал или должен был знать о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества на стороне ответчика. Между тем, в подтверждение указанного факта могли свидетельствовать сведения из открытых источников, например, ИБД Спарк, согласно которой в 2017-2018 годах финансово-хозяйственная деятельность ответчика имела отрицательные показатели. Причем кассационный суд в дополнение к сказанному также отметил, что на дату утверждения мирового соглашения ответчик уже имел непогашенную кредиторскую задолженность в общей сумме свыше 600 млн рублей, а само мировое соглашение было утверждено судом менее чем за четыре месяца до возбуждения дела о банкротстве ответчика. Примечательным в рассмотренном деле является тот факт, что определение об утверждении мирового соглашения было отменено, несмотря на то, что погашение долга производилось ответчиком отступным за счет залогового имущества, то есть истец являлся по сути залоговым кредитором.

Наряду с приведенными доводами конкурсным управляющим были заявлены также иные достаточно обоснованные возражения, которые не были опровергнуты бывшими руководителями общества-должника, ввиду чего нижестоящими судами также проигнорировано правило о повышенном стандарте доказывания, действующее для сомнительных конкурсных кредиторов и бывших руководителей и бенефициаров должника.

В частности, заявление конкурсного управляющего об определении (установлении) действительной стоимости чистых активов должника противоречило императивным положениям части 1 статьи 4 АПК РФ, поскольку свидетельствовало об отсутствии у управляющего или компании-должника какого-либо охраняемого законом нарушенного или оспариваемого права или интереса, которые подлежали бы судебной защите. В этой связи и поскольку отсутствовал предмет спора, дело подлежало прекращению, несмотря на несогласие конкурсных кредиторов с отчетом об оценке активов должника и позицией управляющего, основанной на таком отчете. При этом нарушенные, по мнению конкурсных кредиторов, права отчетом об оценке могут быть защищены путем оспаривания в судебном порядке отчета оценщика с учетом положений статей 12, 13 ФЗ от 29.07.1998 N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в РФ». Кроме того, как верно указал Верховный суд, заявление конкурсного управляющего также не соответствовало требованиям к заявлению об установлении факта, имеющего юридическое значение, поскольку предмет заявления не подлежал рассмотрению в судебном порядке.

В частности, в качестве доказательства заведомо невыгодной для общества сделки по выдаче займа является предоставление займа без получения должного встречного предоставления обеспечения (например, без договора залога, поручительства). Также, о заведомой невозможности исполнить принятые обязательства по возврату заемных средств могут свидетельствовать такие обстоятельства, как отсутствие какой-либо хозяйственной деятельности заемщика, многократное превышение суммы заемных средств относительно совокупной величины активов заемщика или отсутствие таковых в целом. Таковые обстоятельства являются существенными юридически-значимыми обстоятельствами, которые в одном из судебных споров о взыскании убытков и исключении участника из состава участников общества (А40-131626/2022) были признаны судом отклонением от стандарта поведения участников хозяйственного оборота, что подтверждает факт недобросовестности ответчика – участника общества и бывшего генерального директора общества по совместительству.

В частности, несмотря на достаточно очевидную несложность рассмотренного судебного спора и отсутствие к тому оснований исходя из доводов кассационной жалобы (в своей жалобе кассатор не ссылался на такие основания), именно кассационная инстанция, в чьи обязанности и полномочия входит исключительно проверка правильности применения нижестоящими судами норм материального и процессуального права, «по своей инициативе» допустила неправильное применение норм права в виде двойной ошибки: неправильное истолкование закона и применение закона, не подлежащего применению. В целом правовая позиция ВС достаточно аргументированная, лаконичная и обоснованная, поскольку согласуется с приведенными нормами права, предусматривающими возможность снижения на половину предусмотренного КоАП РФ размера административного штрафа и исключительно при одновременном наличии двух условий: субъект правонарушения – социально-ориентированная НКО или юрлицо, являющееся субъектом МСП; санкция статьи КоАП РФ не предусматривает назначение административного наказания в виде административного штрафа лицу, осуществляющему предпринимательскую деятельность без образования юрлица.