Конкурсный управляющий ООО «Хороший дом» Татьяна Попова обратилась в суд с ходатайством об истребовании документов должника у бывшего руководителя Даниила Кожемякина, полагая, что действующему на момент банкротства директору Александру Орлову документы в полном объеме не передавались. Суды первой и апелляционной инстанций частично удовлетворили ходатайство, возложив обязанность по передаче документов на Орлова со ссылкой на акт приема-передачи документов между ним и Даниилом Кожемякиным. Конкурсный управляющий пожаловалась в окружной суд, сославшись на необходимость проверки доводов о фальсификации акта приема-передачи и номинальности полномочий Александра Орлова. Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа отменил судебные акты нижестоящих инстанций и направил спор на новое рассмотрение, указав на необходимость установления фактического руководителя должника и лица, ответственного за хранение документов.
Фабуа
ООО «Хороший дом» было признано банкротом (дело А74-2176/2020) в марте 2024 года.
С 12.02.2013 по 12.07.2019 года гендиректором и единственным участником ООО «Хороший дом» был Даниил Кожемякин, а с 12.07.2019 года — Александр Орлов.
Конкурсный управляющий Татьяна Попова обратилась в суд с ходатайством об истребовании документов у Даниила Кожемякина, указав, что бывшие руководители Александр Орлов и Даниил Кожемякин не исполнили в полном объеме обязанность по передаче документов должника.
Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, частично удовлетворил ходатайство, возложив на Александра Орлова обязанность передать конкурсному управляющему кассовые документы должника за 2018-2019 годы.
Конкурсный управляющий Татьяна Попова обратилась с кассационной жалобой в Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа (рассказал ТГ-канал Субсидиарная ответственность), указав, что суды не полностью исследовали обстоятельства дела и неправомерно отказали в удовлетворении ходатайства о назначении экспертизы.
По мнению КУ, Александр Орлов являлся номинальным руководителем, ему не была передана в полном объеме документация должника, в связи с чем необходимо истребовать документы и у предыдущего руководителя Даниила Кожемякина.
Что решили нижестоящие суды
Суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что на дату введения процедуры банкротства руководителем ООО «Хороший дом» являлся Александр Орлов. Следовательно, именно он несет ответственность за сохранность документов общества и обязан их передать конкурсному управляющему.
Суды указали, что Даниил Кожемякин и Александр Орлов 25.07.2019 года подписали акт приема-передачи, согласно которому документы должника были переданы Александру Орлову.
Доводы конкурсного управляющего о том, что Александр Орлов являлся номинальным руководителем, и о фальсификации акта приема-передачи от 25.07.2019 года суды оставили без внимания и оценки.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа указал, что для правильного разрешения спора суду первой инстанции надлежало проверить обоснованность заявления конкурсного управляющего о фальсификации акта приема-передачи от 25.07.2019 года, в том числе путем назначения экспертизы, о которой ходатайствовал заявитель.
Суды не исследовали надлежащим образом доводы конкурсного управляющего о том, что передача документов, формально подтвержденная актом, фактически не была произведена, единственным реальным руководителем должника являлся Даниил Кожемякин, а деятельность Александра Орлова имела номинальный характер.
Окружной суд подчеркнул, что суды в нарушение закона не установили лицо, в действительности ответственное за хранение документов и имущества должника, у которого документы подлежат истребованию.
Оценка данных обстоятельств имела существенное значение в том числе для определения того, кто из ответчиков ответственен за предоставление сведений о ТМЦ должника, отраженных в последней бухгалтерской отчетности, подписанной ЭЦП Даниила Кожемякина и поданной в налоговый орган в период руководства должником Александром Орловым.
Итог
Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа отменил акты нижестоящих судов и направил обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд Республики Хакасия.
Почему это важно
Евгений Изотов, юрист коллегии адвокатов Delcredere, отметил, что нижестоящие суды, несмотря на доводы конкурсного управляющего о наличии оснований для истребования документов у обоих руководителей, истребовали документы лишь у Орлова, который являлся руководителем общества на дату введения процедуры банкротства.
При этом судами, со ссылкой на обеспечение передачи документации при смене руководителя общества, констатировано наличие всех истребуемых документов в распоряжении Орлова. Также суды сослались на подписанный Орловым и Кожемякиным акт приема-передачи документации, указав, что акт, независимо от даты его фактического подписания, подтверждает передачу документации общества Орлову. В отношении Кожемякина, суды не усмотрели оснований для истребования документации, несмотря на доводы конкурсного управляющего о номинальном характере действий Орлова, о процессуальном поведении Кожемякина в рамках спора о привлечении к субсидиарной ответственности, указывающего на наличии в его распоряжении истребуемой документации общества. Также конкурсный управляющий ссылался на исключение Кожемякиным акта-приема-передачи документов общества из числа доказательств в рамках другого обособленного спора после заявления о фальсификации, что может указывать на формальное составление акта приема-передачи для предоставления его в настоящий обособленный спор.
Евгений Изотов подчеркнул, что судебные акты, в том числе об истребовании документации, должны отвечать принципам исполнимости.
«Исходя из этого, суды при рассмотрении споров об истребовании документации не должны ограничиваться абстрактным перечнем документов, а истребовать лишь конкретные документы, которые действительно оформлялись в конкретной организации. Кроме того значимым является и факт наличия истребуемых документов в непосредственном распоряжении лица, у которого документы истребуются. В соответствии с п. 22-23 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса РФ об ответственности за нарушение обязательств» суд, при возложении на обязанное лицо обязанности по исполнению обязательства в натуре определяет, является ли такое исполнение объективно возможным. Ситуация, когда судом истребуются отсутствующие в принципе документы, а также документы, не имеющиеся в распоряжении конкретного ответчика, приводит к объективной невозможности исполнения данного требования», — отметил он.
По словам Евгения Изотова, в данном споре суд округа справедливо предписывает суду первой инстанции при новом рассмотрении спора установить, кто осуществлял фактическое руководство обществом и является лицом, ответственным за хранение документов должника, проверить обстоятельства передачи документов и материальных ценностей должника бывшим руководителем, а также установить, в чьи обязанности входит предоставление конкретных сведений управляющему.
«То есть суд округа предлагает суду первой инстанции возложить обязанность по предоставлению конкретных документов на лицо, в чьем распоряжении они действительно находятся. Важным выводом суда округа в данном случае является указание на необходимость исследования и сопоставления между собой процессуального поведения ответчиков и представленных ими в разных обособленных спорах процессуальных документов, поскольку зачастую суды не дают оценку подобному противоречивому поведению, даже если на это указывают кредиторы или управляющий. Позиция кассации не является новой для судебной практики. Суды в настоящее время в вопросах истребования документации должника все чаще отходят от формального подхода и истребуют только конкретные документы, действительно имеющиеся в распоряжении обязанного лица», — пояснил он.
Рашид Гитинов, руководитель практики разрешения споров с государственными органами, споров в области интеллектуальной собственности и корпоративных прав МГКА «Бюро адвокатов «Де-юре», отметил, что правовая позиция суда кассационной инстанции является достаточно обоснованной и справедливой в ситуации «процессуальной халатности и некомпетентности» нижестоящих судов при рассмотрении обособленного спора, которые грубым образом проигнорировали достаточно убедительные доводы конкурсного управляющего о явном противоречивом процессуальном поведении бывшего руководителя должника, а также привели весьма сомнительное обоснование отказа в проведении экспертизы по заявлению о фальсификации акта приема-передачи документов, который при аналогичном заявления конкурсного управляющего о его фальсификации в деле о привлечении к субсидиарной ответственности был исключен процессуальными оппонентами из числа доказательств.
Наряду с приведенными доводами конкурсным управляющим были заявлены также иные достаточно обоснованные возражения, которые не были опровергнуты бывшими руководителями общества-должника, ввиду чего нижестоящими судами также проигнорировано правило о повышенном стандарте доказывания, действующее для сомнительных конкурсных кредиторов и бывших руководителей и бенефициаров должника.
По словам Рашида Гитинова, в целом принятое кассационным судом постановление последовательно подтверждает актуальность и необходимость учета правовой позиции ВС РФ, сформулированной в определении Верховного суда от 23.01.2023 года N 305-ЭС21-18249(2,3) относительно смысла и предназначения номинального контролирующего лица, который готов принять на себя возможные негативные последствия итогов судебного разбирательства, прикрывая и потворствуя недобросовестному поведению бывшего, но не утратившего контроль над должником руководителя общества.
«С учетом сказанного представляется, что примененный подход в рассмотренном споре будет способствовать осознанию недобросовестными руководителями и бенефициарами должника бесперспективности схемы разделения номинального и фактического контроля над должником и незаконности основанной на такой фиктивной схеме процессуальной позиции со всеми вытекающими правовыми последствиями», — пояснил он.
Валерия Тихонова, руководитель проектов Банкротного направления юридической фирмы VEGAS LEX, отметила, что практика по вопросу истребования документации у руководителя, предшествующего номинальному, не является новой.
Суды регулярно высказываются о возможности конкурсного управляющего истребовать документы в подобной ситуации (постановление Арбитражного суда Московского округа от 19.09.2023 по делу № А40-269141/2019, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 07.07.2023 по делу № А50-16453/2021, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 11.03.2024 по делу № А07-3981/2022). В обоснование данной позиции суды, как и Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в комментируемом постановлении, ссылаются на пункт 24 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53, позволяющий истребовать документы не только у руководителя, но и у других лиц, фактически располагающих документами. В большинстве случаев такими лицами как раз выступают контролирующие должника лица, с чем и столкнулся конкурсный управляющий в данном деле.
По словам Валерии Тихоновой, позиция о разделении ответственности за сохранность и передачу документации между номинальным руководителем и конечным, «теневым» бенефициаром должника также нашла свое отражение в определении ВС РФ от 23.01.2023 № 305-ЭС21-18249 (2, 3) по делу № А40-303933/2018.
«Однако в комментируемом споре нижестоящие суды не оценили доводы конкурсного управляющего о наличии статуса КДЛ у лица, которому было адресовано требование о передаче документации. Отсутствие действий по смене лица, уполномоченного на совершение операций по банковским счетам должника, использование прежней электронной цифровой подписи без ее переоформления на нового руководителя – в совокупности свидетельствуют о номинальном статусе директора. Однако суды данные обстоятельства проигнорировали, на что и указано в постановлении Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа», — пояснила она.
Кроме того, рассказала Валерия Тихонова, суд кассационной инстанции обратил внимание на отсутствие надлежащей проверки заявления конкурсного управляющего о фальсификации акта приема-передачи документации от контролирующего лица к номинальному руководителю.
«Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа верно указал на ошибки нижестоящих судов, однако нового или революционного значения для практики комментируемый акт не имеет, поскольку отражает и закрепляет уже сформированный в практике подход», — подытожила она.
Проверка фальсификации доказательств в арбитражном процессе часто формальная процедура. Исходя из своего опыта, отмечу, что проверка не всегда требует проведения экспертизы. Наряду с экспертизой суд проверяет и иные доказательства, подтверждающие или опровергающие подлинность документа. Но при этом, проведение экспертизы является одним из основных и значимых способов проверки доказательств, чего сделано не было и что исправила кассация. При новом рассмотрении следует подумать и над совокупностью косвенных доказательств, подтверждающих доказываемые ответчиком обстоятельства.
Дмитрий Бирюлин, адвокат «Кульков, Колотилов и партнеры», отметил, что в постановлении АС ВСО затронуты два вопроса:
может ли суд истребовать документы компании у фактически контролирующего лица, а не у бывшего руководителя;
должен ли суд, рассматривая спор об истребовании документов, учитывать процессуальное поведение контролирующего лица в споре о привлечении к субсидиарной ответственности.
Положительно отвечая на первый вопрос, АС ВСО следует практике ВС РФ в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности (см, например, определение ВС РФ от 27 апреля 2023 года по делу № А40-175828/2018; определение ВС РФ от 23 января 2023 г. по делу № А40-303933/2018). С этой точки зрения АС ВСО логично распространил практику из споров о привлечении к субсидиарной ответственности на споры об истребовании у контролирующих лиц документов, так как споры в банкротстве «Хорошего дома» взаимосвязаны. Более интересным является оценка АС ВСО поведения контролирующего лица и его представителя в параллельном. Суд признал непоследовательным поведение контролирующего лица в споре об истребовании документов, так как в споре о привлечении к субсидиарной ответственности ответчик предоставлял якобы «отсутствующие» у него документы и дал согласие на исключение из числа доказательств акта передачи документов, на котором построена его защита в споре об истребовании».
С этой точки зрения, подчеркнул Дмитрий Бирюлин, АС ВСО развивает в постановлении общую идею запрета на противоречивое процессуальное поведение (т.н. «процессуальный эстоппель»).
«Постановление является хорошим примером как нескоординированная позиция по разным обособленным спорам может привести к неблагоприятному исходу при защите контролирующего лица»», — пояснил он.
Финансовые документы банкрота — фундамент, на базе которого арбитражный управляющий выясняет причины банкротства и определяет горизонт работы, в том числе по оспариванию сделок и привлечению контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. Поэтому к вопросу о содействии в получении этих документов нельзя подходить формально. Передача «бразд правления» номинальной фигуре, когда над горизонтом возвышается риск банкротства, - старый прием, с помощью которого фактические владельцы бизнеса пытаются уйти от взаимодействия с арбитражным управляющим и ответственности за банкротство. Верховный Суд неоднократно разбирал такие примеры и разъяснял нижестоящим судам, что необходимо выяснять, кто фактически контролировал денежные потоки должника и управлял бизнесом. Последняя судебная практика формируется с учетом этих разъяснений, попытки уклонения от ответственности с помощью номинальных фигур, как правило, пресекаются. С учетом этого, позиция кассационного суда о необходимости проверить, использовался ли номинальный руководитель и у кого фактически находятся финансовые документы должника, заслуживает поддержки.
Ольга Жданова, партнер, руководитель практики «Банкротство» юридической фирмы INTELLECT, арбитражный управляющий, отметила, что данный кейс — хороший пример постановления, когда суд округа действительно погрузился в обстоятельства спора.
В спорах об истребовании документов обычно стороны «воюют» за то, чтобы доказать факт наличия истребуемых документов, и выяснить, у кого их истребовать. Обстоятельства данного спора интересны тем, что в деле фигурировал акт приема передачи документов между прежним директором и новым (номинальным), который директора не оспаривали. То есть формально вроде как понятно, к кому идти за истребованием, но последний директор, не отрицая приемку документов, отрицал их фактическое наличие, что закономерно влечет отказ в истребовании. Нет документов — нечего истребовать. Но данное дело показательно хорошей работой управляющего, которому удалось найти доказательства как наличия документов (они были частично представлены в другие споры), так и подтверждения того, что документы находятся у предыдущего директора (опять же по материалам других споров). Удивительно, что первая инстанция и апелляция совершенно проигнорировали эти доводы управляющего.
По словам Ольги Ждановой, это полезный акт для судебной практики, лишний раз указывающий на то, что суды должны учитывать все обстоятельства дела, в том числе косвенные доказательства, а не принимать на веру один единственный документ в виде акта приема-передачи, в добросовестности составления которого есть обоснованные сомнения.
В рассматриваемом деле важным аргументом конкурсного управляющего является сомнение в подлинности акта приема-передачи документов между руководителями должника, а также противоречивое процессуальное поведение Кожемякина. Верховный суд уже рассматривал похожие споры относительно ответственности передачи документов от одного руководителя другому (например, в рамках дела А40-49936/2020), в рамках которых было указано на то, что нужно подтвердить наличие истребуемых документов у ответчика по спору, а не ограничиваться формальным подходом. В данном же деле суды приведенные конкурсным управляющим доводы рассмотрели как раз формально. Практика составления актов приема-передачи между руководителями говорит о том, что во многих случаях такие акты делаются только при возникновении вопроса об истребовании или субсидиарной ответственности. В обычной хозяйственной деятельности это встречается не часто. Исходя из этого, суд кассационной инстанции обоснованно указал на то, что при наличии сомнений относительно передачи Кожемякиным документов и его противоречивому поведению, стоит проверить заявленные доводы при новом рассмотрении дела.
