В рамках банкротства компании «КомфортСтрой» стоимость активов должника на 31 декабря 2022 года по данным бухгалтерского баланса составила 133,4 млн рублей. При этом активами должника являлись 61 квартира стоимостью 94,7 млн рублей и дебиторская задолженность стоимостью 38,6 млн рублей. По заказу конкурсного управляющего ООО «Институт оценки и управления» (оценщик) в мае 2023 года провел оценку стоимости данных активов, оценив стоимость 61 квартиры в 277,2 млн рублей, а дебиторской задолженности — в 5,4 млн рублей. КУ Ксения Штрак попросила суд установить действительную стоимость активов должника на 31 декабря 2022 года в размере, определенном оценщиком, для заключения договора дополнительного страхования ответственности и корректировки бухгалтерского баланса. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, удовлетворил заявление конкурсного управляющего. Владимир Максимов (кредитор и представитель работников должника) пожаловался в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и прекратил производство по заявлению КУ (дело А23-5288/2016).
Фабула
В августе 2016 года на основании заявления ООО «АРКО» суд возбудил дело о банкротстве ООО «КомфортСтрой». Уже в декабре 2016 года была введена процедура наблюдения, а в марте 2018 года — конкурсное производство. В декабре 2018 года конкурсным управляющим была утверждена Ксения Штрак.
По данным бухгалтерского баланса должника на 31 декабря 2022 года стоимость активов «КомфортСтроя» составляла 133,4 млн рублей. Была проведена инвентаризация активов, результаты которой опубликованы в ЕФРСБ.
Активами должника являлись:
61 квартира в многоквартирном доме в Калуге, обремененные залогом в пользу банка «БФГ-Кредит» (сумма непогашенных требований залогового кредитора — 203,2 млн рублей) стоимостью 94,7 млн рублей;
дебиторская задолженность, состоящая из: требований к участникам долевого строительства (Воробьеву, Архипову, Упатову и Упатовой) в общем размере 850,9 тыс. рублей, а также требования должника о взыскании с застройщика – ООО «НовГрадСтрой» (признанного банкротом) неустойки за непереданные должнику квартиры стоимостью 38,6 млн рублей.
В мае 2023 года ООО «Институт оценки и управления» (оценщик) по заказу конкурсного управляющего провело оценку стоимости данных активов.
По ее результатам стоимость 61 квартиры составила не 94,7 млн рублей, а 277,2 млн рублей. А стоимость дебиторской задолженности с учетом низкой вероятности возврата (21,4%) должна быть снижена с 38,6 млн рублей до 5,4 млн рублей.
Конкурсный управляющий просила суд установить действительную стоимость активов должника на 31 декабря 2022 года в размере, определенном оценщиком, с целью заключения договора дополнительного страхования ответственности и корректировки бухгалтерского баланса.
Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, удовлетворил заявление КУ.
Владимир Максимова (кредитор и представитель работников должника) пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды исходили из обоснованности заявления и необходимости установления стоимости активов должника в бухгалтерском балансе исходя из их рыночной стоимости, определенной по результатам оценки.
Отклоняя доводы Владимира Максимова о неверном определении балансовой стоимости активов, ее намеренном искажении, суды исходили из того, что представленные конкурсным управляющим отчеты об оценке активов конкурсным кредитором не оспорены, о проведении судебной экспертизы им не заявлено.
Что думает заявитель
Заявитель, настаивая на отмене обжалуемых судебных актов, указывает, что судами утверждена не действительная балансовая стоимость всех активов должника, а рыночная стоимость их части — квартир и дебиторской задолженности. Исполнение обжалуемых судебных актов приведет к произвольному изменению бухгалтерской отчетности, что, по мнению заявителя, недопустимо.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Е.С. Корнелюк сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Законом о банкротстве не предусмотрена необходимость установления в судебном порядке фактической балансовой стоимости активов должника для целей определения страховой премии, подлежащей уплате арбитражным управляющим страховщику, в том числе их действительной рыночной стоимости.
Согласно выработанному судебной практикой правовому походу, заявления (ходатайства) арбитражного управляющего, в том числе о разногласиях, возникших между ним и кредиторами, а в случаях, предусмотренных законом о банкротстве, между ним и должником, жалобы кредиторов на нарушение их прав и законных интересов рассматриваются арбитражным судом по правилам статьи 60 закона о банкротстве. В отсутствие таких разногласий или спора указанные заявления (ходатайства) не подлежат разрешению арбитражным судом.
О наличии каких-либо разногласий и споров по вопросам целесообразности заключения договора дополнительного страхования ответственности и корректировки бухгалтерского баланса между конкурсным управляющим, заявителем и иными лицами в заявлении не сообщалось, судами не установлено.
Рассмотренное судом первой инстанции заявление по своей природе представляло собой заявление об установлении факта, имеющего юридическое значение, поданное с нарушением статьи 219 АПК.
Определение действительной стоимости активов для понимания наличия или отсутствия обязанности управляющего по совершению действий по дополнительному страхованию ответственности не входит в круг вопросов, разрешаемых непосредственно арбитражным судом в рамках дела о банкротстве, подчеркнула Экономколлегия.
Внутренние сомнения управляющего по вопросам, отнесенным к его компетенции, в отсутствие какого-либо спора с иным лицом не подлежат судебному рассмотрению.
Разрешение переданного арбитражному суду вопроса входило в исключительную компетенцию КУ как единоличного исполнительного органа должника, подытожил ВС.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов и прекратил производство по заявлению КУ.
Почему это важно
В рассматриваемом случае Верховный суд РФ бесспорно прав. Действительно, для определения действительной стоимости активов должника не требуется обращение с заявлением в суд. Данная процедура является внутренней и совершаемой исключительно руководителем — конкурсным управляющим. При выявлении несоответствия реальной стоимости активов стоимости, отраженной в бухгалтерском балансе, конкурсный управляющий, как и любой руководитель юрлица, вносит соответствующие изменения в бухгалтерские данные. Тем более, подобное обращение неразумно с точки зрения определения необходимости дополнительного страхования ответственности управляющего. В настоящее время суды и так сверхзагружены, не стоит им рассматривать вопросы, не относящиеся к их компетенции.
По словам Дмитрия Авдеева, советника Asto Consulting, иногда удивляет, как подобные споры по заявлениям управляющих преодолевают целых три инстанции, чтобы в итоге Верховный суд указал на то, что они вообще не должны были рассматриваться дальше предварительного заседания по той простой причине, что у заявителей нет никаких разногласий с кем-либо, подлежащих разрешению судом.
В чем парадокс конкретно этого спора? В марте 2018 года суд признает должника банкротом, несколько месяцев спустя утверждает конкурсного управляющего. Как вы знаете, в соответствии с законом о банкротстве признание должника банкротом влечет переход всех полномочий его руководителя к конкурсному управляющему, в том числе полномочий по формированию и подаче финансовой отчетности. И вдруг, через несколько лет ведения процедуры, утвержденный в 2018 году конкурсный управляющий, который в том числе в 2023 году должен был сформировать, подписать и подать бухгалтерскую отчетность за 2022 год, сам обращается в суд с заявлением о несогласии с данными этой отчетности в части оценки стоимости активов и просит суд утвердить эти показатели по проведенной тем же управляющим оценке. То есть управляющий намеревался через суд разрешить разногласия с самим же собой. И суды трех инстанций на протяжении полугода занимались разрешением этого спора.
Но в Верховном суде, отметил Дмитрий Авдеев, на такие ситуации срабатывает «сторожок», в связи с чем он в очередной раз вынужден был напомнить судам и сообществу арбитражных управляющих о том, что недопустимо обращаться в суд за утверждение им управленческих решений, относящихся к компетенции арбитражных управляющих, когда принятие таких решение не порождает реальных разногласий с должником или кредиторами, иными словами — нет разногласий, нет и спора.
«С точки зрения влияния на практику — такая практика в целом сформирована уже давно, в данном случае мы видим частный случай исправления судебной ошибки. Однако чем больше таких прецедентов, тем ниже будет вероятность повторения таких ошибок. Хотелось бы отметить, что на примере данного дела хорошо видна предпосылка возникновения таких споров — у арбитражных управляющих нет достаточного набора реально работающих правовых гарантий, позволяющих им защищать свои управленческие решения в случае предъявления к ним притязаний, вот они и идут в суды, чтобы санкционировать такие решения, перекладывая ответственность на суд», — пояснил он.
Рашид Гитинов, руководитель практики разрешения споров с государственными органами, споров в области интеллектуальной собственности и корпоративных прав МГКА «Бюро адвокатов «Де-юре», отметил, что правовая позиция Верховного суда представляется вполне логичной и основанной на законе не только с позиций норм закона о банкротстве, но и процессуальных норм АПК РФ.
В частности, заявление конкурсного управляющего об определении (установлении) действительной стоимости чистых активов должника противоречило императивным положениям части 1 статьи 4 АПК РФ, поскольку свидетельствовало об отсутствии у управляющего или компании-должника какого-либо охраняемого законом нарушенного или оспариваемого права или интереса, которые подлежали бы судебной защите. В этой связи и поскольку отсутствовал предмет спора, дело подлежало прекращению, несмотря на несогласие конкурсных кредиторов с отчетом об оценке активов должника и позицией управляющего, основанной на таком отчете. При этом нарушенные, по мнению конкурсных кредиторов, права отчетом об оценке могут быть защищены путем оспаривания в судебном порядке отчета оценщика с учетом положений статей 12, 13 ФЗ от 29.07.1998 N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в РФ». Кроме того, как верно указал Верховный суд, заявление конкурсного управляющего также не соответствовало требованиям к заявлению об установлении факта, имеющего юридическое значение, поскольку предмет заявления не подлежал рассмотрению в судебном порядке.
В целом рассмотренное дело, по словам Рашида Гитинова, в очередной раз свидетельствует о распространенном в практике арбитражных управляющих подходе о разрешении возможных будущих споров с кредиторами или любых несущественных разногласий через формальное обращение в суд, на позицию которого в качестве «страховки» будет в дальнейшем опираться управляющий.
«В этой связи представляется, что суды теперь будут более «процессуально чуткими» при разрешении вопросов о принятии к своему производству заявлений арбитражных управляющих, а с учетом рассмотренного Верховным судом судебного дела сами арбитражные управляющие обязаны будут более компетентно и ответственно подходить к вопросам управления активами должника и определению их оценочной стоимости», — пояснил он.
По словам Даниила Глушенка, юриста юридической фирмы Orlova\Ermolenko, Верховный суд справедливо указал, что в данном случае заявление конкурсного управляющего не подлежит рассмотрению судом в связи с отсутствием спора между конкурсным управляющим и кредиторами (должником).
В анализируемой ситуации попытки оспорить определяемую конкурсным управляющим действительную стоимость активов должника не предпринимались. Следует отметить, что такая позиция ВС РФ не является новой. Так, аналогичный вывод при схожих фактических обстоятельствах был сделан, например, в постановлении АС Московского округа от 27.04.2024 № Ф05-14810/2019 по делу № А40-225471/2016, постановлении АС Московского округа от 06.03.2024 № Ф05-4161/2017 по делу № А40-26474/2016. В обоих случаях суды исходили из того, что разрешение вопроса о действительной стоимости активов должника находится в компетенции самого конкурсного управляющего, в отсутствие спора, в частности, жалобы на действия конкурсного управляющего, этот вопрос не может быть передан на разрешение суда.
Более того, рассказал Даниил Глушенок, аналогичная позиция содержится и в ранее принятых актах ВС РФ (см., например, определение ВС РФ от 15.09.2022 № 307-ЭС17-9723(10) по делу № А13-415/2015; определение ВС РФ от 23.11.2022 № 306-ЭС21-18452(10) по делу № А49-5140/2020; определение ВС РФ от 24.08.2022 № 307-ЭС17-3257(18) по делу № А13-15167/2015).
«В указанной связи приходится констатировать, что ВС РФ в определении по делу № 310-ЭС18-9840 (7) применил уже сложившийся в практике подход. Влияние акта будет заключаться, скорее, в укреплении этого подхода, в доведении его до сведения нижестоящих судов», — отметил он.
Денис Ершов, к.ю.н., директор саморегулируемой организации «Союз организаторов торгов», отметил, что данный кейс обращает на себя внимание нестандартностью ситуации.
Ранее конкурсные управляющие обращались в суд для определения действительной стоимости имущества должника, чтобы обосновать отсутствие необходимости оформления дополнительной страховки (то есть для обоснования того факта, что фактическая стоимость имущества меньше балансовой стоимости имущества). В данном случае ситуация противоположная. Возможно все дело совсем в другом аспекте деятельности арбитражных управляющих. Ни для кого не секрет, что довольно часто арбитражные управляющие обращаются в суд для разрешения тех или иных вопросов, не урегулированных законом, в том числе при отсутствии разногласий в процедуре банкротства. Такая ситуация вполне объяснима, цена принятия арбитражным управляющим неверного решения слишком высока. Та периодичность привлечения арбитражных управляющих к ответственности (в том числе по формальным основаниям), которая в настоящее время существует, заставляет арбитражных управляющих проявлять не только добросовестность, разумность и «должную осмотрительность», но даже и «чрезмерную осмотрительность». Однако, суды все чаще обращают на это внимание. Вот и в этом случае суд указал, что «внутренние сомнения управляющего по вопросам, отнесенным к его компетенции, в отсутствие какого-либо спора с иным лицом не подлежат судебному рассмотрению.
Ольга Елагина, адвокат, партнер ZE Lawgic Legal Solutions, рассказала, что вопрос о стоимости активов должника мог стать предметом судебного рассмотрения при наличии разногласий, например, с должником или с конкурсными кредиторами, которые посчитали бы стоимость активов, определенную на основании отчета об оценке, недостоверной.
В рассматриваемом же случае никто из участников дела о банкротстве не оспаривал стоимость активов должника. В соответствии с законом о банкротстве только часть документов подлежит утверждению судом: например, положение о продаже имущества должника, о порядке приобретения должнику-физическому лицу замещающего жилья при продаже единственного жилья как роскошного. Вопрос об определении действительной стоимости активов должника не подлежит рассмотрению в судебном порядке, за исключением случаев, когда по данному вопросу возникают разногласия. Кроме того, необходимо отметить, что в любом случае арбитражным управляющим был нарушен порядок обращения в суд с заявлением, установленный процессуальным законодательством, поскольку фактически его заявление носило характер заявления об установлении факта. Таким образом, комментируемое определение Верховного суда РФ соответствует сложившейся правоприменительной практике.
