Сергей Егоров

Такое решение было бы справедливым в условиях правовой неопределенности, сложившейся в связи со сложностями применения п. 1 ч. 4 ст. 77 закона об исполнительном производстве к рассматриваемому спору. Не вызывает сомнений, что денежные средства должника, переведенные банком на свой внутренний счет, по-прежнему являются собственностью должника. Этот актив не изъят из оборота, не относится к имуществу, на которое нельзя обратить взыскание в соответствии со ст.101 закона об исполнительном производстве. Ст. 81 закона об исполнительном производстве в рассматриваемом случае не может быть применена, так как внутрибанковский счет, на котором находятся деньги должника, не является счетом самого должника. Следовательно, было бы неправильным применить расширительное толкование нормы п. 1 ч. 4 ст. 77 закона об исполнительном производстве, поскольку это по факту лишает взыскателя законного права на удовлетворение своего требования за счет имущества должника. А иного подходящего способа защиты для взыскателя я не усматриваю.

Регулирующее государственные субсидии законодательство строго формально. Даже незначительное нарушение какого-либо из условий предоставления субсидии влечет невозможность воспользоваться государственными деньгами или необходимость их вернуть в случае получения. Толкование условий предоставления субсидии через призму реального достижения целей предоставления субсидии чревато привлечением получателя субсидии к уголовной ответственности за мошенничество. Достижение цели предоставления субсидии (в нашем случае – это поддержка предпринимателей для сохранения реальных рабочих мест) существенного значения в уголовном процессе не имеет, если этот результат достигнут с нарушением формальных условий предоставления субсидии. Уголовная ответственность исключается только в случае полного и формального соблюдения всех условий предоставления и освоения субсидии. Классический пример – приговор в уголовном деле по факту хищения бюджетных средств руководителем «Гоголь-центра» режиссером Кириллом Серебренниковым.

Довод о том, что ответственность наследника-должника ограничивается общей стоимостью полученного по наследству имущества, в рассматриваемом случае не относится к сути возникших между таким должником и его кредитором правоотношений. Между должником и кредитором возникло отдельное обязательство по уплате процентов по ст. 395 ГК РФ, дополнительно подтвержденное соглашением и лишь косвенно связанное с фактом принятия должником наследства. Полагаю, что такое обязательство должно быть рассмотрено как собственное обязательство должника перед кредитором и норма ст. 1175 ГК РФ, ограничивающая ответственность наследника, в данной ситуации применяться не должна. К тому же, наследник-должник действовал, очевидно, недобросовестно, так как после принятия наследства и подписания соглашения с кредитором наследодателя уклонился от его исполнения. Освобождение должника от ответственности в части уплаты процентов на сумму долга нарушало бы баланс интересов сторон в данном деле и было бы несправедливым. При этом полагаю, что данный случай является достаточно редким и относится скорее к сфере наследственного права. Поэтому решение ВС РФ, каким бы оно ни было, существенно на банкротную практику не повлияет.