Возможность иметь статус адвоката для получения дополнительных преференций давно привлекает арбитражных управляющих. Но неоднозначность толкования закона порождает вопросы о возможности совмещения данных статусов. В апреле этого года комиссия по этике при Федеральной палате адвокатов (далее – ФПА) попыталась ответить на данные вопросы разъяснением:
«Вместе с тем на практике совмещение статуса адвоката и статуса арбитражного управляющего может приводить к возникновению конфликта указанных статусов друг с другом. Деятельность лица в случае возникновения конфликта имеющихся у него профессиональных статусов может привести к тому, что осуществление полномочий в соответствии с одним из статусов будет свидетельствовать о нарушении ограничений, установленных применительно ко второму статусу».
Формулировка носит рекомендательный характер и оставляет возможность для разных трактовок. Создается ощущение, что ФПА в очередной раз пытается «напустить туману».
Даже экспертные СМИ разошлись в своих трактовках текста разъяснения. Например, эксперты из «Адвокатской газеты» считают, что ФПА разрешила совмещение, а Право.ру пишет о том, что «статусы совместить невозможно». Так возможно или нет? И вообще для чего арбитражному управляющему статус адвоката?
Статус арбитражного управляющего
Долгое время в кодексе профессиональной этики адвоката было прямо закреплено, что адвокат не вправе заниматься никакой «оплачиваемой деятельностью в форме непосредственного (личного) участия в процессе реализации товаров, выполнения работ или оказания услуг, за исключением научной, преподавательской, экспертной, консультационной и иной творческой деятельности».
В 2017 году этот пункт из кодекса был исключен. Получается, что теперь адвокат может заниматься любой предпринимательской деятельностью, кроме оказания юридических услуг.
И все-таки ситуация, когда действующий адвокат захочет получить статус арбитражного управляющего кажется экзотической. И трудность не в стандартных требованиях (например, опыт руководящей должности мог быть и до получения статуса). Ведь если адвокат пожелает стать арбитражным управляющим, формально для этого не будет никаких препятствий. Только соблюдение стандартных требований: обучение, экзамен и стажировка в саморегулируемой организации (СРО).
Сложнее понять мотивацию такого адвоката. Арбитражный управляющий – это совершенно другая профессия. Процедура банкротства требует постоянного участия и не все обязанности арбитражного управляющего могут быть делегированы представителям (например, собрания кредиторов проводятся только лично управляющим). Совмещать функции управляющего с адвокатским производством – трудная задача. И большинство адвокатов это понимают.
Формальный статус арбитражного управляющего без «живых» процедур не дает никаких бонусов. Кроме того, управляющий должен платить членские взносы и средства в компенсационный фонд СРО. Получается, что у адвоката нет резонов для того, чтобы желать получить такой статус.
Гораздо чаще встречается обратная ситуация: арбитражный управляющий желает стать адвокатом. Напомним, что в России нет адвокатской монополии и любое лицо с высшим юридическим образованием может представлять интересы по гражданским делам в судах всех инстанций. В делах, которые рассматриваются арбитражным судом по правилам Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», юридическое образование вовсе не требуется. Верховный Суд закрепил такое исключение специально в интересах арбитражных управляющих.
Кроме того, во всех случаях, когда арбитражный управляющий сочтет это необходимым, он может привлечь специалистов, которые будут представлять его интересы в судебных заседаниях. Средства для оплаты труда, как известно, компенсируются в рамках текущих расходов должника.
Получается, что даже если у арбитражного управляющего нет юридического образования или есть сомнения в собственной компетенции, он может воспользоваться услугами специалистов. Но тогда для чего управляющему статус адвоката?
Адвокат – защитник
Во многих европейских странах существует институт адвокатской монополии. Иными словами, для того чтобы иметь возможность представлять интересы в суде любой инстанции, лицо должно обладать статусом адвоката.
В некоторых странах, например в Германии, в Великобритании и в США, действуют целые иерархии таких статусов. Например, в Великобритании существует разграничение между барристерами и солиситорами, а в Германии адвокаты разделены в зависимости от своей специализации.
Российская адвокатура в этом смысле стоит особняком. По сути, у нашего адвоката имеется только одно принципиальное отличие от обычного юриста: двокат имеет право на защиту обвиняемого (подозреваемого) в уголовном процессе.
Из этого основополагающего отличия следуют некоторые особенности деятельности адвоката.
Адвокат – важный участник уголовного судопроизводства. Только в нем он получает специальное правовое положение защитника. Именно беспристрастность обеспечивается теми привилегиями, которые даны ему по закону. Кроме того, спорное с точки зрения этики поведение адвоката может быть рассмотрено дисциплинарной комиссией той адвокатской палаты, к которой он принадлежит.
Совмещая несовместимое
Вопрос о возможности совмещении статуса арбитражного управляющего и адвоката рассматривался и во время действия старой редакции кодекса. Разница только в том, что до 2017 года дисциплинарная комиссия выясняла, есть ли в работе арбитражного управляющего «реализация товаров, выполнение работ или оказание услуг».
Например, в деле, которое рассмотрела дисциплинарная комиссия Адвокатской палаты Приморского края в 2008 г., была признана возможность совмещения двух статусов. Комиссия заключила, что деятельность арбитражного управляющего нельзя квалифицировать как оказание услуг. Такое решение трудно назвать аргументированным. Скорее это формальный ответ для того, чтобы не отзывать у адвоката его статус.
Но вот после изменений 2017 года у адвокатов, кажется, не осталось аргументов для того, чтобы исключить возможность для осуществления функции арбитражного управляющего. И все-таки разъяснение ФПА говорит о возможности возникновения конфликта и не рекомендует адвокату получать такой статус.
К слову, за рубежом этот вопрос решается иначе. Например, в Италии c 2013 года, согласно закону об адвокатуре (п. 18), адвокату запрещено заниматься любой коммерческой деятельностью. В тексте статьи подробно изложено, что адвокат не может иметь долю в обществе, быть учредителем коммерческого лица, заниматься предпринимательской деятельностью. Но отдельно отмечено, что адвокат может осуществлять управленческие функции в процедурах банкротства и других процедурах, связанных с кризисом предприятия (possibilità di assumere incarichi di gestione e vigilanza nelle procedure concorsuali o in altre procedure relative a crisi di impresa).
Но применим ли такой подход для российского права?
Адвокат: статус или привилегия?
На самом деле ясно, что статус адвоката для работы арбитражного управляющего не нужен. Он самостоятельно предоставляет свои интересы в судах всех инстанций и при необходимости привлекает специалистов.
Тем не менее слово «адвокат» в России стало неким знаком качества для юриста. Вероятно, все дело в звучном слове или в возможности писать этот статус как звание, через запятую, при перечислении регалий. «Арбитражный управляющий, адвокат» ‒ замечательная формулировка для визитки.
Кроме того, такой адвокат может заказать в свой офис наклейки с надписью «адвокатская тайна» и писать кроме запроса арбитражного управляющего еще и адвокатский запрос.
По сути, арбитражный управляющий, желающий получить статус адвоката, просто рассчитывает на «бонусные» возможности, как на прокачку персонажа в компьютерной игре. Вот только разве статус адвоката – это набор возможностей, которые можно получить вместе со взносом в Федеральную палату?
Кроме того, здесь существует и вполне практическая опасность. Может ли недобросовестное поведение арбитражного управляющего в банкротстве послужить поводом для дисциплинарного взыскания в адвокатской палате? А как быть со СРО? Куда же жаловаться на такого управляющего-адвоката?
Сегодня законодательство оставляет все эти вопросы без ответа. Разъяснение не принесло никакой ясности, а лишь в очередной раз напомнило адвокатам о возможном конфликте интересов.
