18 декабря 2016 г. была принята новая норма п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО, которая ввела субсидиарную ответственность по обязательствам общества в случае его ликвидации при наличии неисполненных обязательств, если неисполнение обязательств обусловлено неразумными и недобросовестными действиями участников общества. За 8 лет действия указанной нормы ВС РФ сформировал понятные критерии ее применения, ужесточая отношение к «брошенному бизнесу».
Изначально суды исходили из того, что норма применяется только в том случае, если задолженность ликвидировавшегося общества возникла после 30 июля 2017 г. (см. например, постановления АСМО от 20 ноября 2023 г. по делу № А41-44023/2022, от 20 ноября 2023 г. по делу № А41-44023/2022, от 15 января 2020 г. по делу № А40-9486/2019).
Однако в определении СКЭС от 27 июня 2024 г. № 305-ЭС24-809 по делу № А41-76337/2021 ВС РФ по-иному подошел к вопросу применения нормы во времени, указав, что, поскольку ответчику вменяется не просрочка задолженности, а исключение общества из ЕГРЮЛ, то новая норма должна применяться, даже если долг возник до вступления нормы в силу.
Суд также указал, что соответствующая норма не является новеллой и ранее ликвидация общества не препятствовала привлечению КДЛ к субсидиарной ответственности по общим правилам ГК, следовательно, нормы можно применить и за период, предшествовавший 30 июля 2017 г.
В вопросе предмета доказывания Верховный Суд установил основной принцип в определении СКЭС ВС РФ от 25 августа 2020 г. № 307-ЭС20-180 по делу № А21-15124/2018, обозначив, что предметом доказывания является не сам факт ликвидации общества, что по общему правилу не влечет субсидиарную ответственность, а именно то, что невозможность погашения обязательств перед взыскателем возникла ввиду недобросовестных действий предпринимателя.
Такими основаниями, исходя из позиции ВС РФ, могут быть:
нарушение принципа разделения имущества общества и его участника (например, денежные средства общества используются для погашения обязательств самого участника перед его кредиторами (см. определение СКЭС ВС РФ от 6 марта 2023 г. № 304-ЭС21-18637 по делу № А03-6737/2020; от 15 декабря 2022 г. № 305-ЭС22-14865 по делу № А40-264080/2020);
перевод деятельности на новое лицо (см. определение СКЭС ВС РФ от 15 декабря 2022 г. № 305-ЭС22-14865 по делу № А40-264080/2020);
выбор модели ведения общества, при котором игнорируются собственные интересы юридического лица, связанные с сохранением его платежеспособности (см. определение СКЭС ВС РФ от 3 ноября 2022 г. № 305-ЭС22-11632 по делу № А40-73945/2021);
продолжение принятия на себя обязательств при недостаточности имущества для их исполнения (см. определение СКЭС ВС РФ от 3 ноября 2022 г. № 305-ЭС22-11632 по делу № А40-73945/2021);
отсутствие отчетности, информации о хозяйственной деятельности должника, отсутствие объяснений о причинах прекращения деятельности должника (см. определение СКЭС ВС РФ от 26 апреля 2024 г. № 305-ЭС23-29091 по делу № А40-165246/2022, от 27 июня 2024 г. № 305-ЭС24-809 по делу № А41-76337/2021).
Интересным представляется, что последний пункт – новшество, принятое СКЭС ВС РФ в 2024 г. Ранее ВС РФ указывал, что само по себе отсутствие документов и отчетности должника не влечет ответственность. Изменение произошло ввиду распространения презумпции сокрытия следов на процедуры, инициируемые в порядке ст. 3.1 Закона о банкротстве. Более того, суд указал, что иной подход создал бы неравенство в правах для кредиторов, чьи должники избежали процедуры банкротства и, соответственно, субсидиарной ответственности за непередачу документов.
При этом суды изменили ранее применяемый подход, сняв ответственность со взыскателя за невозражение в отношении ликвидации общества. Ранее суды парадоксально применяли норму, отказывая во взыскании, если кредитор не заявил возражение об исключении, не учитывая при этом, что при наличии такого возражения общество и не было бы ликвидированным и исковое заявление не было бы подано. Теперь же ВС РФ указал на необоснованность перекладывания на кредитора неблагоприятных имущественных последствий от действий должника, «бросившего бизнес» и уклонившегося, тем самым, от исполнения обязательств.
Сформированная ВС РФ тенденция, во-первых, должна благоприятно сказаться на возможности кредиторов взыскать задолженность со своих должников, а во-вторых, стимулирует более ответственно относиться к вопросу прекращения бизнеса, исполнения обязательств, хранения и сдачи документов. Однако важно, чтобы данный подход не нарушал баланс интересов должника и кредиторов, а также не влиял негативно на устойчивость гражданского оборота.
