Конкурсный управляющий ООО СМК «Восточный Полюс» обратился с заявлением о признании недействительными платежей на сумму 63,9 млн рублей, совершенных должником в пользу ИП Натальи Сергеевой в период с 17 апреля 2019 г. по 31 марта 2022 г. Платежи были связаны с возвратом займов, оплатой аренды нежилого помещения и транспортных средств. Суды первой и апелляционной инстанций частично удовлетворили требования, признав недействительными только платежи на 1,6 млн рублей как сделки с предпочтением. В удовлетворении остальных требований было отказано. Кассационный суд отменил судебные акты в части отказа, указав на неполное выяснение обстоятельств использования арендованной техники и противоречивость выводов судов (дело № А73-3749/2022).
Фабула
В ходе конкурсного производства конкурсный управляющий ООО СМК «Восточный Полюс» Алексей Дзюба выявил платежи на общую сумму 63,9 млн рублей, перечисленные со счетов должника в пользу ИП Натальи Сергеевой за период с 17 апреля 2019 г. по 31 марта 2022 г.
Конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании данных платежей недействительными по основаниям ст. 61.2, 61.3 Закона о банкротстве и ст. 10 ГК РФ. Платежи были связаны с возвратом беспроцентных займов (2,15 млн рублей), оплатой аренды нежилого помещения (863 тыс. рублей) и арендой транспортных средств (остальная сумма).
Важным обстоятельством дела являлась аффилированность сторон: Сергеева в период с 28 февраля 2019 г. по 14 августа 2019 г. была участником ООО СМК «Восточный Полюс» с долей 50%, а с 18 февраля 2022 г. участником общества стал ее супруг со 100% долей.
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд Хабаровского края и Шестой арбитражный апелляционный суд постановлением частично удовлетворили заявление конкурсного управляющего. Суды признали недействительными только платежи на сумму 1,6 млн рублей, квалифицировав их как сделки с предпочтением по ст. 61.3 Закона о банкротстве.
Признаки неплатежеспособности у ООО СМК «Восточный Полюс» возникли с 2 июня 2021 г. — момента неисполнения обязательств перед кредитором ИП Маинковой О.В., чьи требования в размере 9,4 млн рублей были включены в реестр требований кредиторов. При этом платежи в пользу Сергеевой продолжали осуществляться, что при аффилированности сторон и презюмируемой осведомленности о финансовом состоянии должника привело к преимущественному удовлетворению требований одного кредитора.
В отношении остальных платежей суды отказали в удовлетворении требований. По платежу за возврат займа суды указали на отсутствие вреда кредиторам, так как возвращены были заемные, а не собственные средства должника. По платежам за аренду помещения суды признали доказанным факт реального использования помещения для нужд общества. Относительно платежей за аренду транспортных средств суды ограничились констатацией отсутствия доказательств передачи техники и ее фактического использования.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Дальневосточного округа согласился с правомерностью отказа в признании недействительным платежа от 17 апреля 2019 г. по возврату займов, поскольку не было доказано причинение вреда кредиторам — возвращены были заемные средства в том же размере, в каком они были получены.
Окружной суд также поддержал выводы нижестоящих судов об отсутствии оснований для признания недействительными платежей за аренду нежилого помещения. Суды установили реальность использования помещения, необходимость в таком использовании для хозяйственной деятельности общества и соответствие арендной платы рыночным значениям.
В части платежей, признанных сделками с предпочтением на сумму 1,14 млн рублей, окружной суд согласился с выводами нижестоящих инстанций. Эти платежи были совершены в шестимесячный период до банкротства при наличии непогашенной задолженности перед другими кредиторами и осведомленности аффилированного лица о признаках неплатежеспособности должника.
Однако окружной суд указал на существенные недостатки в исследовании обстоятельств, связанных с платежами за аренду транспортных средств. Суды констатировали отсутствие доказательств передачи 12 единиц техники по договору от 18 февраля 2019 г. и невозврат техники после истечения срока договора, но при этом не сделали вывода о неисполнении договора аренды. Напротив, из резолютивной части следует, что суды исходили из фактического исполнения обязательств.
Суды не дали оценки доводам о частичном использовании техники, высказанным оппонентами Натальи Сергеевой в ходе рассмотрения спора. При этом вопрос о факте и объеме использования техники имеет ключевое значение для квалификации сделок по ст. 61.2 Закона о банкротстве.
По договору аренды от 29 апреля 2021 г. окружной суд не согласился с выводом нижестоящих судов о том, что предоставление техники участником своему же обществу автоматически свидетельствует о схеме вывода активов. Техника была приобретена Сергеевой задолго до ее вхождения в состав участников общества (экскаваторы находились в ее собственности с июля 2017 г., а участником она стала только в феврале 2019 г.).
Кассационная инстанция указала на необходимость установления реальности исполнения договоров аренды транспортных средств. При фактической непередаче техники арендатору платежи за аренду являются безвозмездными и недействительными по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве.
Итог
Арбитражный суд Дальневосточного округа отменил акты нижестоящих судов и направил обособленный спор на новое рассмотрение в арбитражный суд первой инстанции.
Почему это важно
Поводом для оспаривания сделки стали перечисления ответчику денежных средств с назначением платежа «за аренду» в отсутствие у конкурсного управляющего документов-оснований для их совершения, отметила Екатерина Голдобина, старший юрист Юридического партнерства «Курсив».
В преддверии банкротства, продолжила она, должник, осознавая наличие у него кредиторов (по требованиям как с наступившим, так и не наступившим сроком исполнения), может предпринимать действия, направленные либо на вывод имущества, либо на принятие фиктивных долговых обязательств перед доверенными лицами в целях их последующего включения в реестр. Обозначенные действия объективно причиняют вред независимым кредиторам, снижая вероятность погашения их требований.
В деле о банкротстве, по словам Екатерины Голдобиной, негативные последствия от такого поведения должника могут быть нивелированы посредством конкурсного оспаривания, направленного на приведение конкурсной массы в состояние, в котором она находилась до совершения должником противоправных действий, что позволяет кредиторам получить то, на что они вправе справедливо рассчитывать при разделе имущества несостоятельного лица.
Квалифицирующими признаками подозрительной сделки, указанной в п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, являются:
ее направленность на причинение вреда имущественным правам кредиторов,
осведомленность другой стороны сделки об указанной противоправной цели,
фактическое причинение вреда в результате совершения сделки.
Оспаривание по п. 2 ст. 61.2 Закона о банкротстве, по мнению Екатерины Голдобиной, существенно упрощает предмет доказывания для заявителя (в отличие от оспаривания по ст. 10 и ст. 168 ГК РФ), но сфера ее применения ограничена узким перечнем ситуаций, что препятствует произвольному применению этих норм с целью обеспечения баланса экономических интересов кредиторов должника и его контрагентов.
Отсутствие вреда предполагает, что подобные имущественные интересы не пострадали, а осуществленные в рамках оспариваемой сделки встречные предоставления (обещания) являлись равноценными (эквивалентными). В свою очередь, это исключает возможность квалификации сделки в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков, формирующих подозрительность (неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д.), указала она.
Суды установили, что ИП Сергеева Н.В. является аффилированным лицом по отношению к должнику. Аффилированность сторон сделки влияет на распределение бремени доказывания, так как презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений (п. 5 ст. 10 ГК РФ) применяться не может, и именно сами аффилированные лица должны в ходе судебного разбирательства подтвердить наличие разумных экономических мотивов сделки и реальность соответствующих хозяйственных операций (см., например, определения ВС РФ от 15 декабря 2014 г. № 309-ЭС14-923, от 30 марта 2017 г. № 306-ЭС16-17647(1), № 306-ЭС16-17647(7), от 25 мая 2017 г. № 306-ЭС16-19749 и т.д.).
Применение к аффилированным лицам наиболее высокого стандарта доказывания собственных доводов обусловлено общностью их экономических интересов, как правило, противоположных интересам иных конкурирующих за конкурсную массу должника независимых кредиторов, что предопределяет значительную вероятность внешне безупречного оформления документов, имитирующих хозяйственные связи либо не отражающих истинное существо обязательства, достоверность которых иным лицам, вовлеченным в правоотношения несостоятельности, крайне сложно опровергнуть. В связи с этим подтверждение соответствия действительности своих утверждений должно производиться лицами, находящимися в конфликте интересов, таким образом, чтобы у суда не оставалось разумных сомнений в том, что фактические обстоятельства являются иными либо объясняются иначе.
Поскольку спорные правоотношения отягощены банкротным элементом, а также фактом аффилированности между их участниками, что обуславливает применение повышенного стандарта доказывания, соответственно, аффилированность сторон не порочит саму сделку, но влияет на распределение бремени и определение стандарта доказывания, заключила она.
