Валерия Титкова

ООО «Пегас» было отказано в применении положений моратория о банкротстве в связи с недоказанностью предбанкротного состояния или введения процедуры банкротства. Однако, в соответствии с п. 2 ПП ВС №44, правила о моратории применяются независимо от того, обладает юридическое лицо признаками неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества либо нет. Более того, суд сам должен поставить на обсуждение сторон вопрос о применении моратория на начисление финансовых санкций, если основной вид экономической деятельности должника соответствует положениям моратория (соответствующая позиция была отражена в Определении ВС РФ от 19.04.2021 № 305-ЭС20-23028 по делу № А40-54774/2020). Соответственно, с ООО «Пегас» не могла быть взыскана неустойка в связи с применением правил моратория о банкротстве в силу п. 7 ПП ВС №44 и пп. 2 п. 2 ст. 9.1. закона о банкротстве, что и было верно отмечено ВС РФ. Указанная позиция должна существенно повлиять на судебную практику, еще раз обозначив отсутствие необходимости доказывать наличие признаков неплатежеспособности должника для применения правил моратория о банкротстве, поскольку для распространения на него указанных положений достаточно лишь соответствие его вида экономической деятельности тем, что указаны в постановлении правительства РФ.

Страхование ответственности арбитражных управляющих – это одна из самых острых проблем на рынке антикризисного управления. Особенно много сложностей возникало в ситуациях, когда банкротится не только сам должник, но и страховая организация, с которой был дополнительно заключен договор обязательного страхования ответственности арбитражного управляющего. Позиция Верховного суда РФ в рассматриваемом деле позволит сделать более гибкой (адаптивной) практику по делам о взыскании страхового возмещения для арбитражного управляющего.

С одной стороны, оно позволит упорядочить судебную практику и внести в нее определенность, поскольку ранее суды приходили к прямо противоположным выводам о возможности трансформации требования дольщика из денежного в натуральное после расторжения договора с застройщиком. Верховный суд справедливо отметил, что расторжение договора долевого участия в строительстве прекращает обязанность по передаче недвижимости дольщику. Теперь у судов имеется четкий ориентир, указывающий на недопустимость произвольного восстановления такого обязательства после расторжения договора. С другой стороны, Верховный суд постарался защитить права дольщиков, указав на необходимость предоставления компенсации, соответствующей рыночной стоимости жилых помещений, на которые они претендовали, и указал, что в качестве плательщика такой компенсации должен выступать Фонд развития территорий. Следует отметить гибкий подход, который проявил суд, отдельно указав, что требование дольщика в таком случае может быть удовлетворено и за счет передачи недвижимости в натуре, но только по взаимному согласию сторон.