Изобретенные судебной практикой механизмы противодействия кредиторам, преследующим иные, чем получение удовлетворения за счет имущества должника, цели (аффилированные с должником «дружественные» кредиторы), все же вносят свою лепту в благоприятный для независимых кредиторов исход того или иного спора.
Верховный суд в своих определениях и обзорах судебной практики неоднократно отмечал, что в условиях банкротства должника и конкуренции его кредиторов для предотвращения необоснованных требований к должнику и нарушений тем самым прав его кредиторов к доказыванию обстоятельств, связанных с возникновением задолженности должника-банкрота, предъявляются повышенные требования.
Это связано в первую очередь с тем, что нахождение ответчика в статусе банкротящегося лица с высокой степенью вероятности может свидетельствовать о недостаточности его имущественной массы для погашения долга перед всеми кредиторами, которые, разумно рассчитывая на погашение имеющейся перед ними задолженности, объективно заинтересованы в том, чтобы в реестр включались только реально существующие требования, наличие и размер которых не вызывает сомнений. Судебное исследование этих обстоятельств должно отличаться большей глубиной и широтой по сравнению с обычным спором, и тем более, если на такие обстоятельства указывают лица, участвующие в деле.
Данные рассуждения высшей инстанции регулярно цитируются нижестоящими судами при рассмотрении обоснованности требований к должнику в деле о его банкротстве (постановления Арбитражного суда Московского округа от 07.06.2023 по делу № А40-206011/2021, Арбитражного суда Поволжского округа от 02.06.2023 по делу № А12-12216/2019, Арбитражного суда Уральского округа от 29.05.2023 по делу № А60-57699/2020 и т. д.).
Очевидно, что любое безосновательное требование к должнику не только уменьшает долю причитающегося иным кредиторам удовлетворения за счет конкурсной массы, но и «размывает» реестр, что с учетом п. 3 ст. 12 закона о банкротстве может повлиять на решения, принимаемые собранием кредиторов.
Поэтому не допустить включения фиктивного долга в реестр требований кредиторов, особенно если такой долг по своему размеру является существенным на фоне остальных требований, — безусловно, самая главная задача, решение которой позволит не задумываться о том, как бороться с таким «дружественным» должнику кредитором и противостоять его контролю за ходом всего банкротства в дальнейшем.
Не стоит забывать, что и сам должник может способствовать продвижению такого кредитора в реестр (или как минимум не препятствовать ему в этом). Признание должником долга хотя и не освобождает заявителя от представления доказательств реальности его требования согласно абз. 2 п. 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» (далее по тексту — Постановление № 35), но все же создает предпосылки для их совместной «подготовки» тех или иных документов как до, так и в процессе рассмотрения данных требований судом.
На что же стоит обращать внимание в случае предъявления к должнику требований в рамках дела о его банкротстве?
Чтобы выбрать надлежащий способ защиты реестра от заявляющегося кредитора (предположительно «дружественного» должнику), в первую очередь нужно определить, подтверждено ли такое требование судебным актом. В зависимости от наличия/отсутствия у заявителя такого судебного акта существует два варианта, каждый из которых описан ниже.
Ситуация № 1. У заявителя нет судебного акта о взыскании долга с должника-банкрота
Сразу стоит проговорить, что все существующие механизмы защиты конкурсной массы от посягательств «ненастоящих» кредиторов прямо в законе не предусмотрены. Но данный законодательный пробел неплохо восполнен изобретениями судебной практики за авторством Верховного и ныне почившего Высшего арбитражного суда.
Как уже было отмечено, повышенный стандарт доказывания наличия и размера требований к должнику в рамках дела о банкротстве исключает возможность применения положений пп. 3, 3.1 ст. 70 АПК РФ (о признании иска ответчиком либо обстоятельств, на которых основаны исковые требования). Но банкротный суд не всесилен и в конечном итоге вряд ли сможет самостоятельно (в отсутствие возражений участников дела) рассекретить «красиво нарисованный» долг.
Следовательно, в случае поступления в дело о банкротстве заявления об установлении требований, основанных на гражданско-правовых сделках (заем, аренда, поставка и т. д.), необходимо задаться вопросом о реальности таких отношений и при возникновении сомнений — заявлять возражения в рамках соответствующего обособленного спора в деле о банкротстве (ст. 71, 100 закона о банкротстве).
«Заем по расписке»
«Заем по расписке» — наиболее распространенный случай, к которому банкротные суды (за редким исключением) уже давно приспособились (постановления Арбитражного суда Московского округа от 29.05.2023 по делу № А40-189667/2021, Арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.04.2023 по делу № А56-109601/2019 и многие др.).
Ключевыми здесь являются разъяснения Постановления № 35, согласно которым при оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т. д. (абз. третий п. 26 указанного постановления).
В качестве дополнительных доводов о мнимости такого долга можно ссылаться на сопутствующие фактические обстоятельства, не характерные для реальных заемных отношений:
отсутствие у кредитора экономической целесообразности вступать в отношения с должником, например, выдавать беспроцентный заем или под минимальный процент, не покрывающий издержек самого кредитора, связанные с выдачей суммы займа (Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 21.09.2022 по делу № А79-6346/2020);
длительное неистребование задолженности в отсутствие попыток урегулирования спора в досудебном порядке и намерения должника погасить долг хотя бы частично (постановления Арбитражного суда Центрального округа от 26.01.2023 по делу № А68-12735/2020, Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 24.04.2023 по делу № А14-12738/2020) и др.
«Долг по договору поставки»
Требования кредитора, основанные на неоплате должником поставленного ему товара, разрешаются аналогичным образом с учетом разъяснений п. 26 Постановления № 35.
Кредитору по таким требованиям необходимо представить не только первичные документы по поставке, но и документы, подтверждающие его возможность осуществить такую поставку, включая отгрузку, доставку и хранение товара и оприходование его должником.
У возражающих против таких требований лиц здесь имеется возможность ходатайствовать перед судом об истребовании сведений о наличии/отсутствии у кредитора фактической возможности осуществить поставку из уполномоченных органов [например, соответствующей отчетности в ФНС (Определение Арбитражного суда Воронежской области от 27.09.2022 по делу № А14-14725/2020)].
Таким образом, само по себе формальное подписание договора и товарной накладной не может являться достоверным доказательством реальности поставки товара при отсутствии документально подтвержденных сведений об условиях приобретения заявителем товара, его хранения, перевозки, разгрузки, оприходования товара должником (постановления Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.04.2023 по делу № А54-6651/2020, Десятого арбитражного апелляционного суда от 31.05.2022 по делу № А41-83053/2019).
В случае отсутствия всего набора доказательств во включении требований в реестр может быть отказано ввиду мнимости сделки, на которой кредитор основывает свои требования (п. 1 ст. 170 ГК РФ).
Соответствующие рекомендации Постановления № 35 о доскональной проверке реальности отношений кредитора и должника можно назвать универсальными и применимыми буквально во всех ситуациях.
Если заявленное кредитором требование основано не на мнимой сделке, которая в силу закона является ничтожной, а на сделке оспоримой (то есть действительной, пока нет судебного акта об обратном), то самого по себе возражения со ссылкой на ее недействительность будет недостаточно.
Для этого в рамках дела о банкротстве стоит задаться вопросом об оспаривании соответствующей сделки и об объединении двух этих обособленных споров (пп. 2, 2.1 ст. 130 АПК РФ). Такая возможность прямо предусмотрена в абз. втором п. 33 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"».
Однако не стоит забывать, что в силу п. 2 ст. 61.9 закона о банкротстве право на подачу заявления об оспаривании сделки, в отличие от предъявления возражений на требования кредиторов, имеют не все кредиторы, а лишь обладающие как минимум 10% требований от суммы всего реестра (если, конечно, заявление не подается арбитражным управляющим, имеющим на это безусловное право).
Объединение данных споров по взаимоисключающим требованиям в одно производство позволит оптимизировать процесс выявления истины и «не плодить» количество обособленных споров в рамках дела о банкротстве, как это часто бывает на практике. В качестве одного из примеров, где была применена такая процессуальная конструкция, можно привести постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 07.12.2022 по делу № А08-12192/2018.
Ситуация № 2. Заявитель «просудил» долг
Указанная ситуация по сути не отличается от рассмотренной выше, но в ней есть одно «НО», и немаленькое — у заявившегося в реестр кредитора уже есть вступивший в законную силу судебный акт о взыскании с должника долга.
А ведь данный судебный акт мог быть принят на основании лишь одной расписки должника о получении денег в качестве займа либо признания им исковых требований, что, как уже было указано выше, в банкротном деле не котируется. И, тем не менее, судебный акт есть судебный акт.
Так, в абз. втором п. 10 ст. 16 закона о банкротстве указано, что разногласия по требованиям кредиторов или уполномоченных органов, подтвержденным вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат рассмотрению арбитражным судом, а заявления о таких разногласиях подлежат возвращению без рассмотрения, за исключением разногласий, связанных с исполнением судебных актов или их пересмотром.
То есть в этой ситуации одними возражениями против таких требований в рамках банкротного дела не обойтись.
Именно для таких случаев судебная практика изобрела институт экстраординарного обжалования, который нашел свое закрепление все в том же Постановлении № 35.
Согласно п. 24 данного постановления, если конкурсные кредиторы полагают, что их права и законные интересы нарушены судебным актом, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование (в частности, если они считают, что оно является необоснованным по причине недостоверности доказательств либо ничтожности сделки), то на этом основании они, а также арбитражный управляющий вправе обжаловать в общем установленном процессуальным законодательством порядке указанный судебный акт, при этом в случае пропуска ими срока на его обжалование суд вправе его восстановить с учетом того, когда подавшее жалобу лицо узнало или должно было узнать о нарушении его прав и законных интересов. Копия такой жалобы направляется ее заявителем представителю собрания (комитета) кредиторов (при его наличии), который также извещается судом о рассмотрении жалобы. Все конкурсные кредиторы, требования которых заявлены в деле о банкротстве, а также арбитражный управляющий вправе принять участие в рассмотрении жалобы, в том числе представить новые доказательства и заявить новые доводы. Повторное обжалование названными лицами по тем же основаниям того же судебного акта не допускается.
Это означает, что при возникновении сомнений в обоснованности судебного акта, на котором основывает свое требование тот или иной кредитор, арбитражный управляющий и иные кредиторы вправе обжаловать его в рамках того дела, в котором он был принят. Отсюда же следует и необходимость применения к этой процедуре соответствующих процессуальных норм со всеми вытекающими из них особенностями, включая срок на обжалование.
Для примера возьмем решение районного суда по гражданскому делу [то есть в порядке, предусмотренном Гражданским процессуальным кодексом РФ (ГПК РФ)], вынесенное против нашего должника в пользу кредитора-конкурента.
Решение было принято 01.03.2023. Оно не обжаловалось и вступило в силу 01.04.2023. Наш конкурирующий кредитор с уже вступившим в силу решением пришел в дело о банкротстве с заявлением о включении данной задолженности в реестр, и это заявление принято судом к рассмотрению 01.05.2023.
Если к этому моменту мы уже являемся участниками дела о банкротстве, то нам нужно действовать без промедления, ведь на обжалование решения конкурента у нас будет буквально месяц (п. 2 ст. 321 ГПК РФ) с момента, когда мы узнали или должны были узнать о совокупности следующих обстоятельств:
требование заявителя принято судом к рассмотрению в рамках банкротного дела;
о решении, положенном в основу этого требования;
о возможных пороках такого решения, нарушающих наши права.
По сути, обо всех этих обстоятельствах мы должны узнать чуть ли не сразу после принятия арбитражным судом такого «просуженного» требования к рассмотрению, а следовательно, рекомендуемый срок обжалования, в который нам нужно уложиться, — не позднее 01.06.2023 (срок на подачу апелляционной жалобы вместе с ходатайством о восстановлении пропущенного процессуального срока на обжалование в соответствующий вышестоящий суд общей юрисдикции).
На то время, пока наша апелляционная жалоба будет рассматриваться в суде общей юрисдикции (в контексте этого примера), производство по обособленному спору по подтвержденному обжалуемым решением требованию может быть приостановлено либо отложено.
Еще одна задача заключается в том, что перед принятием решения об обжаловании соответствующего судебного акта все же необходимо провести как минимум первичную проверку на реальность судебного процесса, по итогам которого он был принят.
На этот счет судебной практикой приводится примерный перечень признаков фиктивного судебного спора (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 30.05.2022 № 305-ЭС22-1204 по делу № А40-312342/2019):
минимально необходимый набор доказательств;
пассивность сторон при опровержении позиций друг друга;
признание сторонами обстоятельств дела или признание ответчиком иска и т. п.
Данный перечень можно считать открытым, но все же небезусловным доказательством того, что судебный процесс был «договорняком». Особенно если речь идет о приказном производстве, где какой-либо спор о праве в принципе не подразумевается (п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2016 № 62 «О некоторых вопросах применения судами положений Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о приказном производстве»).
Пересмотр судебных актов в рамках экстраординарного обжалования осуществляется по аналогии с правилами пересмотра судебного акта по новым или вновь открывшимся обстоятельствам и представляет собой нечто среднее между этим процессуальным институтом и обжалованием судебного акта лицом, не привлеченным к участию в деле, права и интересы которого оказались затронутыми таким судебным актом. Отличие от последнего заключается в том, что при экстраординарном обжаловании его инициатор и не подлежал привлечению к участию в деле, а его права затрагиваются спорным судебным актом лишь опосредованно — через конкуренцию требований в банкротстве их общего должника (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 17.05.2023 по делу № А60-28953/2020).
Как было указано выше, правом экстраординарного обжалования безусловно обладают арбитражный управляющий и кредиторы должника. У последних такое право возникает с момента принятия банкротным судом его требований к рассмотрению, что прямо следует из п. 21 Обзора судебной практики ВС РФ № 1 за 2020 год, утв. Президиумом ВС РФ 10.06.2020. То есть для возникновения у кредитора права на экстраординарное обжалование дожидаться установления его требований в реестр не нужно.
Но последние годы практика следует по пути расширения сферы этого института и в некоторых случаях предоставляет такое право лицам, хотя и не участвующим в деле о банкротстве, но права которых, тем не менее, потенциально могут быть затронуты судебным актом об ошибочном взыскании с должника.
Так, согласно позиции Верховного суда, изложенной в Определении № 5-КГ21-140-К2 от 08.02.2022, правом на обжалование решения суда, на основании которого возбуждено дело о банкротстве должника, обладают также взыскатели в исполнительном производстве, права которых на исполнение судебного акта не могут быть реализованы вследствие возбуждения арбитражным судом дела о банкротстве должника. Данное определение было включено под п. 14 в Обзор судебной практики ВС РФ № 2 за 2022 год, утв. Президиумом ВС РФ 12.10.2022.
Требование аффилированных и контролирующих должника лиц о возврате должником компенсационного финансирования
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос, связанный с попытками включения в реестр требований кредиторов должника требований лиц, аффилированных с должником, включая лиц, обладающих контролирующим по отношению к нему статусом (руководители, участники должника, их родственники, а также фактические бенефициары и центры принятия решений).
До 2020 года практика по вопросу установления таких требований в реестр была разнообразной: в одних случаях такие требования признавались корпоративными и указывалось на невозможность их включения в реестр (Определение СКЭС ВС РФ от 06.07.2017 № 308-ЭС17-1556 (2) по делу № А32-19056/2014), в других — наоборот, эти требования считались заемными обязательствами ввиду недоказанности их корпоративного характера (Определение СКЭС ВС РФ от 06.08.2015 № 302-ЭС15-3973 по делу № А33-16866/2013).
На законодательном уровне этот вопрос до сих пор остается неразрешенным.
Однако в 2020 году Президиум ВС внес относительную ясность по такого рода спорам, утвердив 29.01.2020 Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц (далее по тексту — Обзор). Можно сказать, что именно с этого момента в отечественное банкротство официально был введен институт субординации требований кредиторов.
В упомянутом Обзоре приведено множество ситуаций, когда требования аффилированного и контролирующего должника лица могут быть подвергнуты субординации — понижению в очередности до, по сути, последней очереди удовлетворения (очередность, предшествующая распределению ликвидационной квоты).
Также Обзор закрепил понятие компенсационного финансирования — финансирования, предоставляемое должнику контролирующим его лицом, с целью вернуть подконтрольное общество, пребывающее в состоянии имущественного кризиса, к нормальной предпринимательской деятельности (п. 3.1 Обзора). Именно требования по возврату компенсационного финансирования и подлежат субординации.
Другими словами, для того чтобы понизить очередность требования (по возврату компенсационного финансирования), необходимо доказать совокупность следующих обстоятельств:
кредитор имеет контролирующий статус либо является аффилированным лицом, действовавшим по указанию контролирующего должника лица (КДЛ);
факт предоставления должнику именно компенсационного финансирования (то есть в состоянии имущественного кризиса должника с целью вернуть его к нормальной хозяйственной деятельности).
Компенсационное финансирование, согласно позициям Обзора, может быть предоставлено как в форме займа (наиболее частый случай), так и посредством:
отказа от принятия мер к истребованию задолженности (п. 3.2 Обзора, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 18.01.2023 по делу № А40-202854/2021);
заключения договора купли-продажи, подряда, аренды и т. д. с ничем не обоснованной отсрочкой оплаты должником переданного ему товара, выполненных для него работ, внесению арендных платежей (п. 3.3 Обзора, Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 02.05.2023 по делу № А28-2939/2020);
требования КДЛ к должнику, перешедшие к нему в порядке суброгации или выкупленные им у независимого кредитора (пп. 6.1–6.3 Обзора, п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 29.06.2023 № 26 «Об особенностях применения судами в делах о несостоятельности (банкротстве) норм о поручительстве»).
Потенциально компенсационным финансированием могут быть признаны любые действия или поведение КДЛ, при которых должник уже в состоянии объективного банкротства получил некую «поблажку».
Возражения против включения таких требований в третью очередь реестра принимаются в общем порядке в рамках соответствующего обособленного спора в порядке ст. 71, 100 закона о банкротстве. При этом для целей субординации абсолютно не имеет значения то, что такие требования подтверждены вступившим в законную силу судебным актом (Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 25.01.2023 по делу № А33-26761/2018).
Над материалом работали:
