Аида Сабирзянова

Деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций. В связи с этим надлежит исследовать совокупность сделок и других операций общества, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства. Если нарушение сводится к документальной неподтвержденности операции, нарушению правил учета, то основания для возложения ответственности на КДЛ, как правило, отсутствуют. При таких обстоятельствах в предмет доказывания подлежит включению установление в действиях ответчиков заведомо недобросовестного поведения, когда выстроенная ими модель ведения бизнеса строилась на основе прямого или косвенного умысла на причинение вреда кредиторам. Таким образом, самого факта привлечения общества к ответственности за совершение налогового правонарушения недостаточно для привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности.

Анализ судебной практики показывает, что арбитражные управляющие и кредиторы, возражающие против включения требования конкурирующего кредитора в реестр кредиторов, зачастую ссылаются в возражениях на статьи 168, 170 и 10 ГК РФ, не подтверждая свои доводы какими-либо доказательствами, указывая на непередачу документации общества руководителем должника. Действительно, наличие в законодательстве о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную по статьям 10 и 168 ГК РФ. В то же время ВС РФ неоднократно указывал нижестоящим судам, что квалификация по статьям 10 и 168 ГК РФ должна применяться субсидиарно к специальным нормам. Произвольная или двойная квалификация одного и того же правонарушения как по специальным, так и по общим нормам противоречит принципам правовой определенности и предсказуемости.

Согласно пункту 1 статьи 367 ГК прекращение обеспеченного обязательства в связи с ликвидацией должника после того, как кредитор предъявил в суд или в ином установленном законом порядке требование к поручителю, не прекращает поручительство (аналогичное по своему содержанию разъяснение содержится в пункте 21 постановления Пленума ВАС от 12.07.2012 года № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством». Такие же разъяснения даны и в отношении залога пунктом 21 постановления № 58, согласно которому, если залог предоставлен в обеспечение обязательства не залогодателя, а иного лица (должника по основному обязательству), завершение конкурсного производства в отношении должника по основному обязательству и его исключение из единого государственного реестра юридических лиц не влекут прекращения залога в том случае, когда к этому моменту предъявлено требование об обращении взыскания на заложенное имущество.

Так, из определения ВС РФ следует, что у должника имеется право требования к Николаю Силину, возникшее в порядке реституции по недействительной сделке. Право требование к Николаю Силину было реализовано, денежные средства поступили в конкурсную массу. Наличие данной сделки стало также основанием для взыскания убытков с Елены Силиной. Обращаясь в суд с кассационной жалобой, Силины указывают на недопустимость двойного взыскания убытков за одно и то же нарушение. Между тем, необходимо отметить следующее. Взыскание денежных средств, применяемое в качестве последствий недействительности сделок, направлено на приведение сторон в первоначальное положение. Иск же о взыскании убытков направлен на возложение ответственности на контролирующие лицо за грубое нарушение обязанности действовать добросовестно и разумно в отношении подконтрольного общества, повлекшим за собой уменьшение его имущественной массы. Таким образом, само по себе взыскание убытков с Елены Силиной в данном деле при наличии судебного акта о признании сделки недействительной и применении последствий недействительности не образует двойное взыскание.

Связано это, прежде всего, с наличием экстраординарных способов погашения требований кредиторов и участников долевого строительства. В рассматриваемом случае спор между лицами, участвующими в деле, возник по определению размера компенсации, подлежащей уплате при передаче недостроя Фонду. Из фабулы следует, что нижестоящими судами не учтены расходы на обеспечения сохранности имущества. Несмотря на специфику спора, кредиторы, требования которых обеспечены залогом, несут бремя содержания имущества. Из пункта 6 статьи 138 закона о банкротстве следует, что кредитор, требования которого обеспечены залогом, обеспечивает охрану предмета залога. Данные расходы покрываются за счет средств, поступивших от реализации предмета залога. Имущество должника реализовано путем передачи имущества Фонду, право собственности зарегистрировано, следовательно, по моему мнению, справедливо отнести расходы на ООО «ТранспортТрейд» и возместить их за счет компенсации, причитающейся кредитору. Данная позиция ВС РФ продолжает вектор разрешения споров, связанных с порядком погашения расходов, направленных на обеспечения сохранности имущества должника, и позволит избежать ошибок при разрешении аналогичных споров.

Стоит отметить, что принципиально важным является указание на то, что штраф как дополнительное имущественное обременение правонарушителя карательного характера не входит в состав субсидиарной ответственности. Очередное указание Конституционного суда РФ на необходимость проверки и оценки судом всех фактических обстоятельств дела и доводов, приводимых контролирующим должника лицом и иными лицами, участвующими в деле для исключения формального подхода к рассмотрению спора и обеспечения принципа справедливости и соразмерности, по моему мнению, положительно повлияет на правоприменительную практику.

Сделка совершена с аффилированным лицом в период подозрительности и неплатежеспособности безвозмездно, что указывает на обоснованное удовлетворение заявления конкурсного управляющего о признании соглашения о переводе долга и соглашения о взаимозачете недействительными сделками. Между тем, как неоднократно указывал Верховный суд РФ, формальный подход при рассмотрении споров недопустим. Из судебного акта о передаче кассационной жалобы на рассмотрение в судебном заседании следует, что судами нижестоящих инстанций не дана оценка всем фактическим обстоятельствам дела. Так, АО «Тандер», в числе прочего, указывает, что в результате спорной сделки произошло уменьшение кредиторской задолженности. Суд первой инстанции, удовлетворяя заявленные конкурсным управляющим требования, указал, что при определении такого признака подозрительной сделки по пункту 2 статьи 61.2 закона о банкротстве, как причинение вреда от сделки, во внимание следует принимать совокупный экономический эффект для должника от вступления в несколько объединенных общей целью юридических отношений. Однако в рассматриваемом случае, как следует из судебного акта о передаче кассационной жалобы на рассмотрение, общий экономический эффект не был оценен судом.

Для привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности заявителю необходимо доказать, что именно действия ответчика повлекли объективное банкротство должника. Под убытками понимается ущерб, причиненный должнику неправомерными действиями КДЛ, а соответственно и кредиторам должника. По общему правилу, убытки являются универсальной мерой гражданско-правовой ответственности и для взыскания убытков на основании статьи 15 ГК РФ лицо, требующее их возмещения, должно представить доказательства, подтверждающие противоправность поведения ответчика, причинную связь между противоправным поведением и возникшими убытками, а также наличие и размер понесенных убытков. Анализ правоприменительной практики свидетельствует о том, что у судов возникают сложности с квалификацией действий контролирующих должника лиц, что все чаще становится основанием для отмены ВС РФ судебных актов нижестоящих инстанций. Проблема избрания надлежащей ответственности КДЛ обусловлена не только конкуренцией норм (общие нормы об убытках или субсидиарной ответственности), но и предусмотренной законом о банкротстве возможностью взыскать убытки с КДЛ, уже привлеченного к субсидиарной ответственности.

В соответствии со статьей 127.1 АПК РФ, вступивший в законную силу принятый по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям судебный акт арбитражного суда является основанием для отказа в принятии искового заявления. При установлении данного факта после возбуждения дела исковое заявление подлежит оставлению без рассмотрения согласно статье 148 АПК РФ. Под предметом иска понимаются материально-правовые требования истца, а под основаниями — обстоятельства, на которые заявитель ссылается. Если хоть что-то из этого не совпадает с предыдущим иском, то заявленные требования не являются тождественными. Однако в рассматриваемом случае, как предмет, так и основание иска останутся неизмененным. Следовательно, судебный акт, содержащий в себе оценку заявленных требований о взыскании процентов и соответствующие ей выводы, во всяком случае является препятствием для повторного предъявления аналогичных требований. В рассматриваемом деле Судебная коллегия ВС напомнила нижестоящим судам, что наличие моратория не свидетельствует о преждевременности заявленных требований. В случае, если нижестоящим суды пришли к выводу о наличии оснований для применения положений Постановления №497, проценты надлежало взыскать с учетом их последующего начисления с даты прекращения действия моратория на возбуждение дел о банкротстве по день фактического исполнения обязательства.

В рассматриваемом случае судебным актом суда общей юрисдикции признаны незаконными действия (бездействие) нотариуса Евгении Арбузовой. Этим же судебным актом отменены нотариальные действия нотариуса, выраженные в виде совершения исполнительной надписи. Поскольку именно незаконные действия нотариуса повлекли списание денежных средств с расчетного счета ООО «ТРИО», следовательно, имеются все необходимые элементы состава убытков. Наличие или отсутствие в действиях контролирующих ООО «Коллекторское агентство Карат» лиц признаков преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, не относится к существу рассматриваемого спора, в связи с тем, что преступные действия третьих лиц не исключают несение нотариусом ответственности за совершенные исключительно им действия.

Ранее ВС РФ уже давал оценку аналогичным доводам кредиторов в иных банкротных делах. Так, к примеру, Судебная коллегия Верховного суда РФ в деле А40-202743/2018 указала, что требование об уплате неустойки подлежит удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов за пользование денежными средствами по требованиям всех кредиторов третьей очереди, включая незалоговых, отметив, что оно имеет залоговое преимущество перед удовлетворением необеспеченных требований других кредиторов по взысканию финансовых санкций. Из судебного акта о передаче кассационной жалобы не следует наличие обстоятельств, позволяющих определить иной порядок распределения денежных средств, однако нельзя исключать тот факт, что непосредственно материалы дела А45-29954/2020 содержат обстоятельства, не учтенные нижестоящими судами, что, в свою очередь, может повлечь отмену судебных актов.

Поскольку доля в уставном капитале общества «Аудит Безопасности», стоимость которой напрямую зависит от размера активов, подлежит включению в конкурсную массу должника, справедливо считать, что абсолютно все сделки общества повлияют на имущественное положение гражданина. Необходимо отметить, что суды все чаще выходят за пределы формального подхода рассмотрения обособленных споров в деле о банкротстве, особенно при исследовании фактических обстоятельств совершенных банкротами сделок. К примеру, суды признают недействительными не только заключаемые должниками договоры, но и действия по исполнению судебных актов, в целях пресечения недобросовестных действий должника. Показательным примером является также борьба с так называемыми «соломенными человечками». Я думаю, что данная позиция Верховного суда РФ закрепит положительную тенденцию выхода судов за рамки однообразного подхода к рассмотрению дел о банкротстве и обеспечит надлежащее пополнение конкурсной массы должника.