Анна Андреева

В этом деле ВС РФ, вероятно, сформирует позицию по исчислению сроков исковой давности по внебанкротной субсидиарке. Это существенно повлияет на практику и будет способствовать ее единообразию. Сейчас суды чаще всего считают срок давности с момента исключения компании из ЕГРЮЛ, поскольку данные являются публичными и доступны всем. Кроме того, если должник не исполнил решение, то кредитор заинтересован в отслеживании его банкротства и ликвидации, поскольку отношения между ними еще не прекратились. Однако в практике есть и другая позиция, так как кредитор не обязан ежедневно мониторить сведения ЕГРЮЛ по всем своим должникам. Об административной ликвидации он может узнать гораздо позднее, например, от приставов. Именно такую позицию заняли в этом деле суды апелляционной и кассационной инстанций. ВС РФ может выбрать любой из этих подходов, поскольку оба они имеют право на существование.

Это новая позиция в судебной практике. Такой неординарный подход поможет найти баланс между интересами должника и аппетитами кредиторов. Если должнику действительно нужен автомобиль, но его продажа позволит покрыть значительную часть требований кредиторов, то исключение дорогостоящего имущества из массы невыгодно для кредиторов. Покупка более скромного имущества позволит и должнику закрыть свои базовые потребности и кредиторам получить хоть что-то из массы. Однако в данном деле судам придется разобраться: есть ли в принципе основания для исключения имущества из массы с учетом фактических обстоятельств дела. Поэтому рекомендация кассации может не найти отражения в этом деле. Однако само по себе допущение такого расширительного толкования стоит оценивать положительно.

Верховный суд РФ в очередной раз обратил внимание на два важных обстоятельства: кредитор приобретает свой статус с момента предъявления требования к должнику; кредитор в деле о банкротстве действует в интересах конкурсной массы и фактически выступает представителем сообщества кредиторов должника. Обе позиции не являются новыми и давно сформировались в судебной практике, однако нижестоящие суды до сих пор допускают ошибки. Часто приходится сталкиваться с тем, что суды прекращают производство по заявлению кредитора, которому отказано во включении в реестр. Полагаю, что очередное напоминание ВС РФ все же побудит суды выяснить готов ли кто-то из других кредиторов перехватить эстафету обжалования и продолжить защищать интересы конкурсной массы.

Банкротство и так было недешевым удовольствием, а в этом году оно подорожало в разы. На мой взгляд, такая тенденция определенно приведет к уменьшению количества обособленных споров и усложнит жизнь участникам банкротных дел. Мне кажется несправедливым введение госпошлины для кредиторов, которые просят включить их требования в реестр. Во-первых, банкротство в принципе не гарантирует, что они получат хотя бы часть своих требований, включенных в третью очередь РТК. Во-вторых, их судебные расходы в случае выигрыша субординируются, а значит де-факто не будут погашены за счет массы. Также спорно введение государственной пошлины по спорам об истребовании имущества. Например, управляющий истребует имущество у должника, спор выигрывает, но фактически решение не исполняется, а сумма госпошлины взыскивается с самого же должника, т.е. с конкурсной массы. В такой ситуации выигрывает только бюджет, интересы же кредиторов отодвигаются на второй план.

При оспаривании сделок в банкротстве инициаторы спора обычно заявляют все возможные основания для признания сделок недействительными, надеясь, что хотя бы одно из них сработает. Это часто приводит к тому, что суд упускает одно из них. Так случилось и в этом деле. Ни первая, ни вторая инстанция достаточным образом не исследовала материалы дела и доводы о мнимости. Хотя кейс классический для банкротных споров. Должники часто «продают» свое имущество, но продолжают им пользоваться, а также «получают» по расписке деньги, которые не появляются на банковских счетах и испаряются в воздухе. Кассация исправила распространенную ошибку в данном деле. Обычно такие отмены положительно влияют на нижестоящие суды того же округа и суды начинают более внимательно разбираться в деталях других дел.

Вопросы, которые касаются общих долгов супругов в банкротстве, недостаточно урегулированы банкротным законодательством и на практике возникает много неоднозначных ситуаций. Подход ВС РФ мне кажется верным, поскольку к «освобожденному» должнику повторно нельзя предъявить требования, используя механизм признания долгов общим обязательством. Вместе с этим, позиция ВС РФ создает много проблем для кредиторов. Например, из сформированного подхода следует, что кредитору нужно отслеживать банкротство не только своего должника, с которым заключен договор, но и его супруга. Вместе с этим, на практике требование о признании долга общим заявляется только в банкротстве основного должника. Кредитор не может включиться в реестр или возбудить дело о банкротстве супруга должника, мотивируя это наличием общего долга. Таким образом, позиция ВС РФ ставит кредиторов в невыгодное положение.

ВС РФ в этом споре не сформировал новую правовую позицию, поскольку разбирался не в вопросе права, а в фактических обстоятельствах дела. Суд исправил очевидную ошибку нижестоящих судов, длящуюся на протяжении более 5 лет. Из карточки спора следует, что дело о банкротстве должника возбудили более 5 лет назад по заявлению бывшей супруги, суд сразу ввел процедуру реализации имущества. При этом в реестр кредиторов помимо заявителя за 5 лет включилась только ИФНС с задолженностью в размере около 3 тыс. рублей. За время процедуры сменилось несколько арбитражных управляющих и даже судей, однако доводы должника услышал только ВС РФ. Кредиторы часто используют возбуждение дела о банкротстве как способ принудительного исполнения решения суда и это правомерно. Однако, как указывает ВС РФ, необходимо учитывать, что процедура банкротства является длительной и дорогостоящей, поэтому действовать заведомо во вред должнику нельзя. В этом деле злоупотребление более чем очевидно, поскольку бывшая супруга скрыла факт зачета требований и инициировала процедуру, несмотря на отсутствие признаков банкротства должника.

На данный момент преобладает позиция судов, что требование о привлечении к субсидиарной ответственности относится к третьей очереди реестра КДЛ, независимо от существа первоначального требования к основному должнику (юридическому лицу). Такой подход заняли нижестоящие суды в рамках данного дела. Однако, учитывая передачу жалобы на рассмотрение, стоит ожидать, что Верховный суд РФ не согласится с этой позицией. Проблема, которую рассмотрит ВС РФ, сложная и неоднозначная. С одной стороны, у гражданина-банкрота есть свои кредиторы, которые никак не связаны с субсидиарной ответственностью. Учет очередности требований, установленной в банкротстве юридического лица, нарушит их права. Кроме того, должник является делинквентом по отношению к юридическому лицу и его кредиторам, поэтому требования следует учитывать в третьей очереди в банкротстве КДЛ.

Верховный суд РФ неоднократно высказывался о необходимости установления вины и причин неисполнения исполнительного документа в срок при взыскании исполнительского сбора. Не так давно этот вопрос рассматривал и Конституционный суд РФ (постановление от 01.06.2023 № 29-П). Однако на практике приставы, которых поддерживают суды, часто действуют формально. Из Методических рекомендаций о порядке взыскания исполнительского сбора следует, что основным доказательством вины является уведомление должника о возбуждении в отношении него исполнительного производства. Поэтому приставы, как правило, не вникают в обстоятельства дела и обращают внимание только на факт уведомления. На это влияет также колоссальная нагрузка, которая не позволяет учитывать особенности каждого исполнительного производства. Верховный суд РФ в этом споре в очередной раз указал, что нужно учитывать уважительные причины неисполнения решения, которые находятся вне контроля должника. Полагаю, что данная позиция не повлияет на взыскание сборов приставами, однако позволит более эффективно защищать права должников в судебном порядке.