Мухамед Афаунов

Более того, суды всегда отмечали, что требование гражданина-должника об исключении из конкурсной массы денежных средств для оплаты им лично ЖКУ противоречит положениям закона о банкротстве относительно текущих платежей, и отказывали в удовлетворении таких заявлений. Законодатель, однако, всегда оставлял для гражданина-банкрота лазейку, в соответствии с которой при мотивированном заявлении суд мог исключить из конкурсной массы имущество гражданина на сумму не более 10 тыс. рублей (а в исключительных случаях — на большую сумму), если это существенно не повлияет на удовлетворение требований кредиторов (ст. 213.25 закона о банкротстве.

Суд обоснованно возложил на бывшего генерального директора бремя доказывания совершения им действий по розыску или истребованию у третьих лиц (в данном случае у предыдущего генерального директора) недостающих документов, поскольку бывший руководитель априори имеет для этого больше возможностей, чем конкурсный управляющий. Иной подход привел бы к возложение на управляющего чрезмерного, даже непосильного бремени доказывания наличия у бывшего руководителя запрошенных документов. В то же время суд подчеркнул, что при успешном доказывании бывшим руководителем своей добросовестности (в данном случае — при успешном доказывании объективной невозможности представить запрошенные документы и при принятии соответствующих мер для их обнаружения), тот будет освобожден от обязанности передать документы конкурсному управляющему. Позиция Верховного Суда, ссылки на которую имеются в тексте постановления АС Московского округа, лишь дополнительно подтверждает, что у законодателя нет миссии наказывать бывших руководителей за отсутствие у них документов о хозяйственной деятельности должников, при наличии, конечно, уважительных причин отсутствия таких документов.

В частности, еще в 2017 году Верховный суд разъяснил, что в таких делах нельзя подходить к замене лиц формально. Вместо этого следует оценивать «разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения», (определение Верховного суда РФ от 26.05.2017 года № 306-ЭС16-20056(6)). Иными словами, судам важно пресекать недобросовестные действия третьих лиц по погашению долга с единственной целью «вытеснения», недружественных или независимых кредиторов и установления контроля над процедурой банкротства.

Правовой консенсус в настоящее время состоит в том, что контролирующее лицо в деле о банкротстве заинтересовано в том, чтобы всеми способами защитить свои права в связи с возникновением обособленного спора по заявлению о привлечении его к субсидиарной ответственности. Судебная практика по вопросу об объемах прав лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, все чаще исходит из расширительного толкования: так, КДЛ наделяется правом на участие в основном деле о банкротстве должника и оспаривание судебных актов о включении требований в реестр требований кредиторов, на обжалование действия (бездействие) арбитражного управляющего. Согласно ч. 4 ст. 34 закона о банкротстве, лицу, привлекаемому к субсидиарной ответственности, предоставляется право участвовать в любом обособленном споре, в рассмотрении основного дела о банкротстве, если их решение может повлиять на привлечение его к ответственности, а также на размер такой ответственности.