Радик Лотфуллин

Впервые кейсом недели для банкротного портала я выбираю новость не из банкротной тематики. Это связано с тем, что необходимость оплаты теперь госпошлины в обособленных спорах затронет все банкротные процедуры. Поэтому, конечно, обращение депутатов в Конституционный Суд не может не вызвать интереса. Есть два факта. Во-первых, размеры госпошлины увеличились не просто в разы, а в десятки раз. Во-вторых, нет какого-либо экономического обоснования с конкретными расчетами в таком многократном повышении. В этой связи было бы интересно услышать мнение Конституционного Суда о том, как коррелируется право законодателя устанавливать размер госпошлин с конституционным правом на судебную защиту.

Верховный суд повторил правовую позицию, ранее сформулированную в Определении ВС РФ от 28.09.2023 № 306-ЭС20-15413 (3) по делу № А57-12609/2017 о банкротстве ООО "КС-КОМ", согласно которой единственный участник должника не может быть привлечен к ответственности, если он ранее привлекался к ответственности в размере непогашенных требований кредиторов. В предыдущем деле единственный участник, привлеченный к ответственности в виде взыскания убытков по корпоративным основаниям, привлекался к субсидиарной ответственности. В новом деле, наоборот, единственный участник, привлеченный к субсидиарной ответственности, привлекался к ответственности в виде взыскания убытков по корпоративным основаниям.

И опять судья И. А. Букина. Это дает основание полагать, что мы увидим хорошо расписанную абстрактную правовую позицию Верховного суда по данному вопросу. Исходя из аргументов, изложенных в определении, ключевая проблема заключается в возможности взыскания с КДЛ убытков, причиненных должнику сделкой, если это КДЛ уже привлекли к субсидиарной ответственности на основании презумпции доведения до банкротства в связи с непередачей документации должника. Основанием для привлечения к субсидиарной ответственности является не сама по себе непередача документации, а доведение должника до банкротства. Непередача документации лишь запускает презумпцию доведения должника до банкротства, так как в этом случае предполагается, что лицо, не передавая документацию, тем самым «заметает свои следы» по доведению должника до банкротства.

Например, в абз. 3 п. 21 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса РФ об обязательствах и их исполнении» указано, что на основании ст. 10 ГК РФ суд может признать переход прав кредитора к третьему лицу несостоявшимся, если установит, что, исполняя обязательство за должника, третье лицо действовало недобросовестно, исключительно с намерением причинить вред кредитору или должнику по этому обязательству, например, в случаях, когда третье лицо погасило лишь основной долг должника с целью получения дополнительных голосов на собрании кредиторов при рассмотрении дела о банкротстве без несения издержек на приобретение требований по финансовым санкциям, лишив кредитора права голосования. Комментируемое определение примечательно тем, что высший суд разъясняет стандарт поведения добросовестного участника гражданского оборота, который имеет задолженность: он должен исполнить свое обязательство либо путем оплаты долга кредитору, либо посредством зачета своих платежей кредиторам данного кредитора в счет погашения своего долга.

Отказ в признании сделки недействительной обусловлен отсутствием признака неплатежеспособности должника на момент совершения оспариваемой сделки, а, соответственно, и недоказанностью цели причинения вреда кредиторам. Между тем высший суд неоднократно говорил о том, что сама по себе недоказанность признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки (как одной из составляющих презумпции цели причинения вреда) не блокирует возможность квалификации такой сделки в качестве подозрительной. В частности, цель причинения вреда имущественным правам кредиторов может быть доказана и иным путем, в том числе на общих основаниях (например, см. Определения Верховного суда РФ от 12.03.2019 № 305-ЭС17-11710(4), от 01.10.2020 № 305-ЭС19-20861(4), от 11.05.2021 № 307-ЭС20-6073(6), от 21.04.2022 № 305-ЭС21-13228(2)).

Если смотреть практику Верховного суда, то большая его часть представляет собой простое исправление банальных ошибок нижестоящих судов. В этом же кейсе высший суд дает толкование нормам права и разрешает проблему, связанную с наличием пробела в праве касательно конкуренции судебных актов. При этом он формулирует абстрактную правовую позицию, рассчитанную на его применение участниками гражданского оборота, а также нижестоящими судами при разрешении аналогичных дел. Вот, собственно, этим и должен заниматься высший суд.

Еще в определении от 28.03.2022 года № 304-ЭС19-9345(5) по делу № А81-3986/2016 Верховный суд РФ указал, что если сделка признана недействительной в рамках дела о банкротстве кредитора, то к отношениям сторон не применяется ответственность, предусмотренная п. 2 ст. 61.6 закона о банкротстве. А еще раньше, в определении ВС РФ от 20.07.2020 года № 305-ЭС19-15240(2) по делу № А40-174896/2017 было сформулировано, что очередность удовлетворения реституционного требования должника к кредитору в рамках дела о банкротстве последнего не подлежит изменению. Иное, по сути, означало бы переложение ответственности на кредиторов должника, пострадавших от недействительных сделок и не совершавших каких-либо противоправных действий, что недопустимо.

Во-первых, это изменения, которые придают статус закона правилам, сложившимся на уровне судебной практики. Например, предлагаемые Верховным судом дополнения в части наделения кредиторов правом экстраординарного обжалования были сформулированы еще Высшим арбитражным судом РФ в двух постановлениях. Во-вторых, это изменения-новшества. При этом большая их часть направлена на облегчение жизни судов. Это все, что касается вынесения судебных актов без судебного заседания и мотивировочной части. Именно вот эти изменения и являются сутью законопроекта, все остальное либо старье, которое наполняет его содержанием, либо то, что станет локомотивом для его принятия. Например, предлагаемое изменение в части увеличения для юридических лиц порога возбуждения дела о банкротстве направлено на обеспечение соответствия банкротного законодательства текущим экономическим реалиям. Конечно, 300 тыс. рублей уже много лет является очень низким порогом для вхождения в процедуру банкротства и увеличение этой суммы приветствуют все.

Во-первых, Верховный суд РФ впервые затрагивает вопрос доведения должника до банкротства путем бездействия членов его органов управления. Во-вторых, впервые высший суд формулирует правовую позицию применительно к защите от субсидиарной ответственности ввиду невменяемости контролирующего лица в момент совершения действий, которые повлекли за собой банкротство должника. И если эта позиция не вызывает особых возражений, то вот выводы по первому вопросу меня немного тревожат. Зная, как на практике суды любят «рубить с плеча», боюсь, само по себе не проведение заседания совета директоров/правления будет достаточным для вывода судов о противоправном бездействии членов органов управления должника. Поэтому, конечно, было бы неплохо, если бы Верховный суд в дальнейших делах показал на конкретных примерах, когда такое бездействие можно считать противоправным.

Важность кейса обусловлена следующим: во-первых, не так часто споры о привлечении к субсидиарной ответственности доходят до Верховного суда. Во-вторых, вопросы субсидиарной ответственности бенефициаров и менеджмента банков еще реже рассматривает высший суд. В-третьих, фамилия председательствующего в данном кейсе позволяет надеяться не просто на исправление ошибок нижестоящих судов, а на развитие банкротного права, формирование новых правовых позиций.